«А кто без истины, тому Пусть истина поможет…»

«Всё хорошо не потому,

Что хорошо,

Но потому,

Что лучше быть не может.

Бродяге – полную суму,

Убийце – тёплую тюрьму,

А кто без истины, тому

Пусть истина поможет.

Всё хорошо, но только так!

Кто мост построил,

Тот мастак,

Иным – торить дорогу.

Проезд в автобусе – пятак

За полный круг, а кто – за так? –

Пешком! –

И слава Богу…»

(Николай Панченко, «Всё хорошо не потому…»)

В 2024 году, 9 апреля, исполняется 100 лет со дня рождения поэта, журналиста, редактора Николая Васильевича Панченко.

Почему так случилось, что крупный талант, которым восхищались, и у которого учились порой признанные мэтры, при жизни своей не пользовался широкой, гремящей славой, которой, безусловно, заслуживал? И после смерти не обрёл её, опровергаю истину, что в России любят мёртвых поэтов?

Наверное, потому, что Николай Панченко не умел и не хотел быть «праздничной тряпкой к ноябрю»… Нет, он не был затворником, не был юродивым, которыми становились многие из поэтов, не «вписавшихся» в «систему». Но не был он и ярым, показушным борцом «с режимом». Он просто работал, и писал пронзительные стихи.

Классической стала его «Баллада о расстрелянном сердце»:

«Я сотни вёрст войной протопал.

С винтовкой пил.

С винтовкой спал.

Спущу курок – и пуля в штопор,

и кто-то замертво упал.

А я тряхну кудрявым чубом.

Иду, подковками звеня.

И так владею этим чудом,

что нет управы на меня.

Лежат фашисты в поле чистом,

торчат крестами на восток.

Иду на запад – по фашистам,

как танк – железен и жесток.

На них – кресты

и тень Христа,

на мне – ни Бога, ни креста:

– Убей его! –

и убиваю,

хожу, подковками звеня.

Я знаю: сердцем убываю.

Нет вовсе сердца у меня.

А пули дулом сердца ищут.

А пули-дуры свищут, свищут.

А сердца нет,

Приказ – во мне:

не надо сердца на войне…

…Я долго-долго буду чуждым

Ходить и сердце собирать

– Подайте сердца инвалиду!

Я землю спас, отвёл беду.

Я с просьбой этой, как с молитвой,

живым распятием иду.

– Подайте сердца! – стукну в сенцы.

– Подайте сердца! – крикну в дверь.

– Поймите, человек без сердца –

куда страшней, чем с сердцем зверь…»

Двадцатилетний фронтовик, он написал эту балладу тогда, когда другие вчерашние солдаты Великой Отечественной, ставшие хорошими поэтами, писали совсем иные тексты, подпитанные шолоховской «Наукой ненависти»… Разумеется, «Баллада…» Н. Панченко увидела свет только в 1980-е годы.

Его собственное сердце всегда кровоточило...

Николай Панченко родился в Калуге в 1924 году. Из родного города в 1942 году ушёл на фронт. Служил в составе 242-го авиаполка 321-й авиадивизии на Воронежском, 1-м и 4-м Украинских фронтах. Дважды был контужен и тяжело ранен. На фронте, в 1944 году, вступил в ВКП(б).

В Калугу вернулся после Победы, в 1945 году. Окончил Калужский учительский институт и Высшую партийную школу. Возглавлял областную комсомольскую газету «Молодой ленинец». С 1961 года редактор Калужского книжного издательства. Именно с именем Н. Панченко тесно связано «дело альманаха “Тарусские страницы”» – собственно, Николай Васильевич стал инициатором и членом редколлегии знаменитого альманаха.

Альманах «Тарусские страницы» включал в себя лучшие произведения, не принятые центральными журналами и издательствами. Официальным составителем значился писатель и драматург Николай Оттен, фактически же подготовил книгу Константин Паустовский при участии Николая Панченко, Николая Оттена, Владимира Кобликова и Аркадия Штейнберга. Ответственность за выход сборника взял на себя секретарь обкома по идеологии Алексей Сургаков, разрешивший не пропускать тексты через московскую цензуру. Подобное «самоуправство» было признано непростительной ошибкой на уровне ЦК КПСС. Главного редактора издательства Н. Панченко уволили, А. Сургакову поставили на вид. Выпуск тиража был остановлен, уже выпущенные экземпляры изъяли из библиотек.

На дворе стояла знаменитая «оттепель», никто никого не расстреливал и на Колыме не гноил… Но переезд Н. Панченко в Москву был вызван, в числе прочего и тем, что в родной Калуге после «Тарусских страниц» он стал «неугодным».

«…Я, наверно, уйду, не достроив своих кораблей.

Проплыву над толпою в сколоченой наскоро лодке.

Мне всегда не хватало ни чёрных, ни белых морей –

Мне мешали дышать эти мёрные пальцы на глотке…»

В столице Н. Панченко приняли в Союз писателей СССР. Он дружил, ещё со времен Калуги, с Булатом Окуджавой и Надеждой Мандельштам. Он окончил Высшие государственные литературные курсы, и, казалось бы, литературная его карьера складывалась весьма удачно. У него выходили книги: за ранее изданными сборниками стихов «Теплынь» (1958), «Обелиски в лесу» (1963), последовали «Зелёная книга» (1971), «Остылый уголь» (1981), «Осенний шум» (1990), «Живу во глубине России» (1999), «Слово о великом стоянии» (2003) и другие. Но Н. Панченко, это живое воплощение Совести, всегда придерживался принципа, что «поэт должен ощущать жизнь содранной кожей», и Душа его не находила успокоения.

«Страна лесов,

Страна полей,

Упадков и расцветов,

Страна сибирских соболей

И каторжных поэтов.

Весь мир хранит твои меха,

Но паче дух орлиный –

Он знает стоимость стиха

И шкурки соболиной.

И только ты, страна полей,

Предпочитаешь сдуру

Делам своих богатырей

Их содранную шкуру…»

В 1965 году он подписал коллективное письмо в защиту писателей Юлия Даниэля и Андрея Синявского.

«Как странно ощущение стены –

и с внутренней и с внешней стороны,

как мать и мачеха:

одна из них теплее,

другая – откровенно холодна.

Незримые…

и видимые стены,

и стены – только видимость одна.

Как много места занимают стены!

Но ты – моя,

а я – твоя стена…

Как странно ощущение стены.

Как глухо это мертвенное – “к стенке!” –

кирпич на лбу и содранность спины,

и все мурашки мира – на спине.

И этот Фальк, распятый на стене.

И стены крепости,

и потные застенки –

оценки прошлого и новые оттенки –

с их внутренней и внешней стороны.

Но вот, как ширмы, опадают стены,

уносят их, как досточки со сцены.

И – Боже, Боже! –

небо надо мной!

Я – маленький, как ласточка в паренье,

и я большой –

другое измеренье,

когда не бьёшься в стенку головой.

Как много места занимают стены.

Как мало – этот зонтик голубой…»

В 1990-е годы Н. Панченко, как говорится, «выдохнул», полагая, что вот теперь то всё, всё будет совсем хорошо. Многие так полагали, что уж… Поэт стал одним из основателей движения «Апрель» – Всесоюзной ассоциации писателей в поддержку перестройки. Н. Панченко же стал Председателем комиссии по литературному наследию Владимира Нарбута – русского поэта-акмеиста с трагической судьбой, одного из организаторов большевистской печати, «крестника» многих выдающихся авторов, расстрелянного НКВД за «контрреволюционный саботаж».

…«Апрель» стоял на дворе» немало лет, с 1989-го по, так или иначе, 2007 год: в числе прочего, бесцеремонно использовавшийся политиками и коммерсантами… бывает. И кое-кто из тех, кто стоял у истоков «Апреля» – Б. Окуджава, Ф. Искандер, Б. Ахмадулина, А. Битов, Г. Бакланов, В. Маканин и другие, – увидели, как созданная ими структура, задуманная как «противовес» «прогнившей» писательской организации, порождает своих Крошек Цахесов.

...Вот и Николай Панченко скончался в возрасте 81 года в 2005 году, успев жестоко разочароваться в «перестройке».

«Блажен, кто мог

не что есть мочи

Благому следовать совету,

Но просто радоваться ночи

И просто радоваться свету.

И не страшиться перехода

В потусторонние начала.

Блажен тот муж,

кого погода

Ненастная не огорчала.

Кто ясен явно был и тайно

В стеченьи неблагополучий.

Блажен и благ,

кто неслучайно

Прошёл, как наш счастливый случай…»

При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького