До своего 75-летия волгоградский прозаик не дожил совсем немного, полтора месяца...
«Дежурный матрос, дремавший на ящике с пробковыми жилетами, беспрепятственно пропустил на борт Витюнчика с его подозрительной гитаркой, Валдомиро, которому раздутый портфель сильно мешал оказывать знаки внимания своей очаровательной спутнице, однако штурманский бобрик вызвал у него подозрение.
– Эй, дядя, – хрипло обратился он к благонамеренному Листопаду, замыкавшему процессию, – ты не наш. Я своих всех по пальцам знаю. Куда это ты собрался?
– В салон… – в замешательстве ответил тот.
– А… понятное дело… – рассеянно протянул матрос и обратил пустой и смутный взгляд куда-то вниз, где в узком пространстве между бортом чудо-корабля и обшарпанной балкой причала в желтой воде дрейфовала безобразно раскисшая папиросина.
Музыкальный салон, выдержанный в респектабельном эдвардианском стиле – безукоризненные складки вискозного шёлка на чистых окнах, дубовые панели тут и там, кабинетный “Рёниш” на низкой эстраде, канапе и креслица, обитые голубым велюром, – был насквозь пропитан ароматом дорогой гостиницы, в котором смешались лучшие запахи на свете: чемоданов из натуральной кожи, тонких духов, бразильского кофе, трубочного табака, почек соте и т. п. И это казалось странным, потому что ни сверкающего кофейного агрегата, ни тем более блюда с дымящимися почками в музыкальном салоне не было. Зато в уголке на козетке с лебедиными подлокотниками уютно возлежал небритый Дима Карагодин, покуривал скрюченную “Приму”, кривенько же ухмылялся и потягивал из стаканчика. Он был в носках. Чета карагодинских туфель виновато жалась к плинтусу.
– Дмитрос! – с душевным волнением в голосе воскликнул Листопад. – Дмитрос, дружище! Слава богу! Слава богу! Жив?! Здоров?! Дмитрос, мы же места себе не находили!..
– Голуби вы мои, голуби, – Карагодин легко поднялся со своего ложа, театрально простёр длинные руки, пошёл навстречу Листопаду и нежно обнял добросердечного авиатора.
– Дмитрос, – не мог успокоиться тот, тряся Карагодина за плечи. – Дмитрос, дружище!.. А ходили слухи, что ты куда-то спрятался и потерялся… исчез?..
– Все врут календари, – неопределенно сказал Карагодин, освобождаясь от участливых объятий. – Вот, прилёг на минутку… Впрочем, ужасно рад всех вас видеть, друзья. А это кто же будет?
– А это Витюнчик будет, – пискнул гомункул, и послышался добродушный смех.
Хлопнула пробка, зазвенели неизвестно откуда взявшиеся бокальчики, прозвучал почтительный тост, и ещё один – полный добрых пожеланий, и ещё – полный восхищения. Раиса Андреевна от всеобщего внимания зарумянилась, расцвела, похорошела невероятно… Приплыла заспанная Карина с чёрными кругами на пол-лица, поздоровалась со всеми за руку, выпила бокальчик – пятна побледнели и растаяли.
Карина нырнула глазами в сторону мужественного бобрика раз, нырнула другой, увлекла в сторонку Валдомиро, пошепталась с ним, приблизилась к Листопаду вплотную и с вызовом сказала:
– Любят женщины военных, а военные актрис.
Витюнчик без предупреждения рванул звонкие струны и зарычал:
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю…
Все обратились в слух. Листопад стоял смущённый, добропорядочный, красный как рак».
(Пётр Таращенко, «Танцы Близнецов»)
В ночь на 9 апреля 2023 года писательский Небесный ковчег пополнился ещё одним волгоградским пассажиром: ушёл из жизни член Союза писателей России Петр Петрович Таращенко. До своего 75-летия волгоградский прозаик не дожил совсем немного, полтора месяца…
«Большой, розовощёкий, улыбающийся, бесконфликтный, доброжелательный, общительный, талантливый… Прозаик и поэт… Прекрасно разбирающийся в музыке и живописи… В журнале «Отчий край» я всегда с интересом читала его очерки о художниках… Был… Этот непостижимый глагол прошедшего времени совершенно не вяжется с образом творческого, жизнерадостного, душевного человека, нашего товарища, члена Союза писателей России Петра Петровича Таращенко», – так в соболезновании охарактеризовала покойного член Союза писателей России Людмила Кузнецова-Киреева.
В 2023 году, 30 мая, исполняется 75 лет со дня рождения Петра Петровича Таращенко.
В рецензии-отклике на книгу Петра Таращенко «Танцы близнецов» (Петр Петрович выставлял её на Государственную премию Волгоградской области в сфере литературы) Людмила Кузнецова-Киреева писала:
«Пётр Таращенко − человек разносторонний: физик и лирик, переводчик с английского языка; занимался научно-исследовательской деятельностью; преподавал в педагогическом институте… Говорю это, чтобы объяснить, откуда у автора книги завидное знание жизни своих героев – студентов, интеллигенции, творческих людей. Привлекло уже необычное название − “Танцы близнецов”. Близнецы по крови? По гороскопу? Нет, это люди, похожие друг на друга по мировосприятию, по “лёгкости” жизненной поступи. Неисправимые мечтатели, радостно ощущающие житие.
Из-за подобной лёгкости даже бесконечные “пирушки”, присутствующие на страницах книги понятны и объяснимы. Художник слова говорит и о них необычно.
Вслушайтесь только: “Солнечный луч отразился в бокалах с Араратом, преломился, распался на тысячу частей, и по белому потолку пробежали янтарные сполохи”. Самой захотелось пригубить… Специально цитирую для “ярых сторонников трезвости” и ханжей, будто не знающих, как частенько живёт творческий народ в нашей стране – произносит тосты за успехи и неудачи, за встречи и расставания и просто от вселенской скуки, невостребованности и неустроенности. Правда жизни, которую автор сравнивает с танцем. Кто-то живёт в “темпе вальса”, а есть ещё болеро, румба и даже танец живота (не зря в книге так много танцевальных выражений)».
…Родившемуся в 1948 году в Сталинграде Петру Таращенко было 11 лет, когда в «Литературной газете» было напечатано новое стихотворение Бориса Слуцкого «Физики и лирики»: «Что-то физики в почете. Что-то лирики в загоне. Дело не в сухом расчёте, Дело в мировом законе». Он был уже не мальчишкой, а студентом Университета Дружба народов, когда спор физиков и лириков, возникший, в общем, задолго до формулы Слуцкого «Опадают наши рифмы И величие степенно Отступает в логарифмы», находился в решающей (но так и не получившей разрешения) стадии. Петр Таращенко, пожалуй, в споре не участвовал – потому, что был сразу и физиком, и лириком. Он не метался – старательно учился «на физика» и столь же старательно сочинял стихи и рассказы. В результате, более десяти лет отдал научно-исследовательской деятельности на кафедре радиофизики РУДН в области нелинейной оптики, пописывал в известные научные журналы, после возвращения в Волгоград преподавал в Педагогическом институте. Одновременно руководил разработкой проекта первой в России волоконно-оптической сети кабельного телевидения, которая была успешно запущена в начале 1990-х годов. А с начала 1980-х годов также начал публиковаться в периодике с художественными произведениями – начиная с альманаха «Истоки» издательства «Молодая гвардия», где был опубликован его рассказ «Котик, Васька и Люси».
После выхода в издательстве «Советский писатель» книги «Понтонный мост» (1991), Пётр Таращенко стал членом Союза писателей России (1993) и через год его избрали ответственным секретарём Волгоградской писательской организации. Как было его не избрать – такого неконфликтного на фоне многих темпераментных мэтров волгоградской писательской организации, ровно-доброжелательного, компетентно-рассудительного? В организации писателей, будем откровенны, штилевая «погода» – редкость, здесь народ не привык скрывать эмоций, редкое общее собрание обходится без перепалки – впрочем, и «мировые» заключаются достаточно легко. А Пётр Таращенко запомнился своей, нет, ни в коем случае, не кротостью: весомостью, что ли? Солидный, но без малейшего налёта бронзовой чванливости, элегантный, заметный ростом и рассудительностью нечастых речей, не нуждающийся в дополнительных масках-имиджах, столько любимых многими творческими людьми.
И вот – ушёл. Оставил несколько песен на своих стихи – они заняли своё место в репертуарном портфеле известного волгоградского дуэта авторской песни «Сергей и Наталья Волобуевы» и, позиционируя себя не как поэт, а как прозаик – с десяток романов и сборников рассказов. Что о них сказать – их нужно читать. Получать удовольствие. А сказать – уже сказано, людьми компетентными. Так, известный волгоградский учёный-филолог, литературовед, критик, бесконечно уважаемый профессор Виталий Борисович Смирнов в своё время написал о П. Таращенко: «…Писатель стремится к эстетизации реальности и обладает голосом, непохожим на голоса своих волгоградских собратьев по перу. У Петра Петровича Таращенко (мне даже трудно так официально называть вечно молодого литератора) нет стремления кого-то перещеголять, потому что он самостиен и живёт в собственном художественном мире, далеком от “спортивных” состязаний и соперничества. Он являет собой сугубо оригинальную творческую натуру, не завидующую успехам других, поскольку писатель без самолюбования уверен в своей исключительности».
В рецензии на «Танцы близнецов» Людмила Кузнецова-Киреева пишет:
«Книга Петра Таращенко − триптих: “Легко и непринуждённо”, “Ломаная прямая” и “День независимости”. Даже в заголовках частей автор пытается придать красивую форму реальности. Обладая литературным голосом, отличным от иных, он живёт как бы в своём художественном мире и создаёт такой же мир для литературных героев. Не боится экспериментировать с формой и содержанием. Будто играет с читателем, но не заигрывает. Его лёгкий слог сравним с танцевальными “па”. Мне трудно определить жанр его книги, да так ли важно? Главное – проза нова и оригинальна по звучанию, написана интересно, читается с желанием и пониманием.
Но не смотря на некую “воздушность” сюжета и изложения (казалось бы) триптих пропитан щемящей ностальгией, и с каждой страницей автор заражает этим чувством читателя, особенно того, кто тоже жил во времени, определённом в произведении как “финальные декады прошедшего века”. Смесь реалистичного с фантасмагорией… Таращенко умело выуживает из обыденности нашей жизни что-то не совсем обычное. Даже имена некоторых героев звучат странно: Катрин, Листопад, Валдомиро».
Если резюмировать, то это уже мастерски сделал профессор Виталий Смирнов:
«Пётр Таращенко, как никто, умеет чувствовать время и находить свой путь к читателю, мастерски экспериментировать с формой, насыщая повествование богатым интертекстом, мягкой иронией и лёгкой игрой».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
