Даже просто назвать все 136 гетеронимов Пессоа едва ли представляется возможным, но три основных имени – это Альберто Каэйро, Рикардо Рейс и Альваро де Кампос
«Лидия, ты приходи посидеть у реки неширокой.
Будем спокойно следить за теченьем её, понимая,
Так же проходит и жизнь, ну, а за руки мы не держались.
(Лидия, руку мне дай).
Взрослые дети, теперь наступает мгновенье подумать:
Жизнь ничего не вернёт, и сама никогда не вернётся,
В дальний течёт океан, что Судьбы омывает утёсы,
Там, где обитель богов.
Руки разнимем с тобой, докучать нам не стоит друг другу,
Счастливы мы или нет, мы проходим, как реки проходят,
Лучше в молчанье идти, в тишине научиться терпенью,
И беспокойства не знать.
Лучше любови не знать, ни страстей, поднимающих голос,
Зависти, застящей взгляд, ни заботы, тревожащей ночью,
Если имела бы их, то стремилась без устали к морю,
Вечно текла бы река.
Будем друг друга любить, но спокойно, и думать отрадно,
Что, коль хотели бы мы, обменяться могли б поцелуем,
Ласками грели сердца, только лучше нам, рядом сидящим,
Слушать скольженье воды.
Станем цветы обрывать, ты возьми, на груди приколи их,
Пусть аромат умягчит мимолётную эту минуту,
Эту минуту, когда, декадентства невинные дети,
Грустно, без веры живём.
Если я раньше уйду, хорошо, что ты сможешь спокойно
Вспомнить без боли меня, без тоски и волнений печальных:
Не целовались с тобой, не сплетали мы рук в жаркой ласке,
Были мы только детьми.
Если же раньше меня свой обол понесёшь ты Харону,
Не обречён я страдать, о язычнице грустной припомнив,
Будешь ты, нежная, мне вспоминаться с букетом душистым
Возле спокойной реки».
(Доктор Рикарду Рейш (Фернандо Пессоа), «Лидия, ты приходи посидеть у реки неширокой…»)
«Если кто-нибудь после смерти моей пожелает
Написать мою биографию – это будет весьма несложно.
Имеются две основные даты – рожденья моего и смерти.
Между этими датами – все дела мои и все дни мои остальные».
(Фернандо Пессоа)
Однако, не доверив, вероятно, потенциальным биографам, поэт в 1935 году написал автобиографию – она была полностью издана в 1988 году. И к слову, в ней он назвал себя отнюдь не «поэтом», а «переводчиком», полагая, что занятие литературой не является профессией, а есть призвание.
Автобиография Фернандо Пессоа – немаленькая, а вот жизнь его оказалась недлинной.
В 2023 году, 13 июня, исполняется 135 лет со дня рождения португальского поэта-авангардиста, прозаика, драматурга, переводчика, эссеиста, музыкального критика по имени Фернандо Антониу Нугейра Пессоа (впрочем, грамматика современного португальского языка требует произношения «Песоа») – он же Алберту Каэйру (Альберто Каэйро), Рикарду Рейш (Рикардо Рейс), Алвару де Кампуш (Альваро де Кампос), Бернарду Суареш…
Первые три названных псевдонима – не псевдонимы, а наиболее известные гетеронимы португальца. В «производстве» гетеронимов – созданных воображением личностей, наделенных вымышленными биографиями, характерами и существующими на границе с реальностью и литературой, – Ф. Пессоа считается непревзойдённым мастером: исследователи творчества поэта насчитывают у него от нескольких десятков до 136 вымышленных имён для подписи своих творений.
«Каждый день просыпаясь, я чувствую радость и горе.
Раньше я просыпался без этих волнений; я лишь просыпался.
Чувствую радость и горе, ведь теряю я то, что мне снилось,
Попадая в реальную жизнь, где имею я то, что мне снилось.
Неизвестно, что сделаю я с этим чувством,
Неизвестно, что станет со мною самим.
Пусть она что-то скажет, и я пробудился бы снова.
Любящий - это вовсе не тот, кто он есть.
Кто он есть - он такой же совсем, но совсем одинокий».
(Албрто Каэйро (Фернандо Пессоа), «Каждый день просыпаясь, я чувствую радость и горе...», из цикла «Влюбленный пастух»)
Из автобиографии поэта следует, что он причислил себя к антиреакционым либеральным консерваторам, считал себя христианским гностиком, противостоящим любой организованной церкви, в особенности католической. Ф. Пессоа причислял себя к сторонникам тайной традиции христианства, имеющей внутренние связи с эзотерическими знаниями еврейской Каббалы и оккультизмом масонства.
Также Ф. Пессоа указал, что он был посвящён в начальные три степени Ордена Тамплиеров. Поэтому поэт призывал чтить память великого магистра Ордена Тамплиеров Жака де Моле и противоборствовать загубившим его врагам: невежеству, фанатизму и тирании.
«…Не умея верить в Бога и не имея возможности верить в определённую совокупность животных, я остался в стороне от людей, на расстоянии от всего, что обычно определяется как Декадентство. Декадентство – это полная потеря бессознательности, потому что бессознательность – фундамент жизни. Сердце, если бы могло думать, остановилось бы.
…Мы хорошо понимаем, что все творения рук человеческих должны быть несовершенными, что наименее верным из наших созерцаний эстетического характера всегда будет то, что легло на бумагу.
…Жизнь представляется мне неким постоялым двором, где приходится ждать прибытия дилижанса, отвозящего всех в небытие. Я не знаю, куда меня отвезёт дилижанс, не знаю ничего. Могу считать этот постоялый двор тюрьмой, так как принужден ожидать именно здесь; могу считать его общественным местом, так как встречаюсь здесь с другими. Но я не чувствую нетерпения и не чувствую себя связанным с другими. Я оставляю их запертыми в своих комнатах, безвольно простертыми на постелях, где они лежат без сна; я оставляю их беседующими в залах, откуда доносятся до меня музыка и их голоса. Я сижу около двери и впитываю цвета и звуки открывающегося передо мной пейзажа и тихонько напеваю – только для себя одного – песни, которые слагаю в ожидании.
Для всех нас когда-нибудь опустится ночь, и придёт дилижанс».
(Бернарду Суареш (Фернандо Пессоа), «Книга непокоя», отрывок «Завидую – но не знаю, завидую ли»)
Фернанду Пессоа родился в Лиссабоне, в пять лет потерял отца, в том же году умер его младший брат, а ещё через два года мать будущего поэта вторично вышла замуж. Это событие стало во многом определяющим в жизни Ф. Пессоа, поскольку за ним последовал переезд всей семьи в Южную Африку, где отчим служил в должности консула. Там, в ирландской монастырской школе мальчик штудировал классиков английской и латинской литературы и начал писать стихи – причём на английском языке и от лица несуществующих английских поэтов. В 1903 году он получает Почётную премию королевы Виктории за лучшее эссе. Уже в то время появились его первые гетеронимы Шевалье де Па, Алешандр Сёрч, Чарльз Роберт Анон и Г. М. Ф. Лечер.
Ф. Пессоа вернулся в Португалию после окончания школы – в родном городе в 1906 году он поступил на филологический факультет университета. Но учиться не стал, а занялся самообразованием, изучая произведения величайших португальских писателей, особенно увлекаясь сочинениями Сезариу Верде и проповедями падре Антониу Виейры.
В 1907 году он получил небольшое наследство скончавшейся бабушки, открыл маленькую типографию, но бизнесмена из него не получилось, издательство прогорело раньше, чем о нём успели узнать жители столицы. Не стремясь что-либо менять в своей жизни, в течение почти всей последующей жизни Ф. Пессоа работал переводчиком в разных организациях и практически не выезжал из Лиссабона. Переводами, в основном деловой корреспонденции, он занимался ровно столько, чтобы ему хватало средств на скромную жизнь – к большему он не имел желания, хотя как профессионал был весьма востребован в различных конторах: 99% деловых переписок велись на английском языке. Однако поэт предпочёл свободный график всего нескольких фирм – с тем, чтобы больше времени уделять занятиям литературой.
«Я полулежу в кресле, вечер, лето заканчивается...
Я не мечтаю, не думаю, какое-то оцепенение усыпляет мой мозг...
Не существует рассвета для моего оцепенения в этот час...
Вчера кто-то видел плохой сон обо мне...
Произошёл какой-то внешний перерыв в моём сознании...
Продолжают оставаться закрытыми оконные ставни этого вечера,
Хотя окна открыты настежь...
Рассеянно слежу за своими бессвязными ощущениями,
И моя индивидуальность находится между телом и душой...
Если бы существовало
Третье состояние души, в том случае, когда бы она имела два...
Четвёртое состояние, если бы она имела три...
Невозможность всего, о чём бы я ни мечтал,
Причиняет мне боль за пределами моих сознательных ощущений...
Суда отправлялись,
Отправлялись в путешествия, не знаю, в какой скрытый день,
И направление, по которому они должны были следовать, было написано ритмами,
Потерянными ритмами мёртвых песен моряка из мечты...
Деревья неподвижные в саду, видимые через окно,
Деревья, чуждые мне, непостижимым образом я сознаю, что я их вижу,
Деревья, такие же, как другие, но они существуют лишь постольку, поскольку я вижу их,
Я не могу ничего делать с этими деревьями так, чтобы мне не было больно,
Я не могу сосуществовать с вами там, вдали, пока я вижу вас здесь.
И могу только подняться с этого кресла, отбросив прочь свои сны...
Какие сны?.. Я не знаю, видел ли я сны... Какие суда уходили, куда?
У меня было смутное впечатление, потому что на картине передо мной
Суда уходят – не суда, лодки, но суда находятся во мне,
И всегда лучше неопределённое, которое укачивает, чем определённое, которого хватает,
Ведь то, чего достаточно, заканчивается на этом, и как только это происходит, его начинает не хватать,
И ничто, похожее на это, не даёт ощущения жизни...
Кто облёк существование деревьев в эти формы?
Кто сделал рощи густолиственными и оставил их мне, зеленеющие?
Где вы, мои мысли, так больно без вас.
Внезапно чувствовать, но не когда я этого хочу, и открытое море,
И последнее путешествие, всегда туда, на летящих вверх кораблях...
Нет субстанции мышления в материи моей души...
Есть только открытые настежь окна, прикрытые из-за жары, которой уже нет,
И сад, полный света – без света – сейчас ещё – сейчас, и я
В открытом окне вижу, мой взгляд упирается в него -
Далёкий белый дом, где живёт... Смыкаю веки...
И мои глаза, устремлённые на белый дом, не видя его, –
Это другие глаза, видящие, не глядя на него, уходящее судно.
И меня, неподвижного, вялого, сонного, страдающего,
Убаюкивает море...
В свои отдалённые дворцы судно, о котором думаю, не уносится.
У лестниц, выходящих на недосягаемое море, оно не найдёт пристанища.
Не останется у чудесных садов неясных островов.
Чувство, которое я укрываю в своём портике, угасает,
И море входит в меня, заполняя мои глаза, закрывая портик.
Спадала ночь, не спадала ночь, разве это важно для того,
Чтобы светильник зажигался в домах, которые я не вижу на склоне, а я – там?
Влажная тень в звуках ночного безлунного пруда, скрипят лягушки,
Квакают поздно в долине, потому что всё – долина, где звук болит.
Чудо явления безумным беднякам Сеньоры Печалей,
Чудесное помутнения лезвия кинжала, вытащенного для смертельного удара,
Закрытые глаза, голова, склонённая перед некой колонной,
И мир там, за витражами, пейзаж неразрушаемый...
Белый дом, чёрное судно...
Счастье в Австралии...»
(Алвару де Кампуш, (Фернандо Пессоа), «Белый дом, чёрное судно...»)
В 1912 году Ф. Пессоа начал писать эссе и выступил как литературный критик со статьёй «Новая португальская поэзия», за которой последовали другие его статьи. Позже вместе со своим другом Мариу де Са-Карнейру Фернандо Пессоа участвовал в издании журнала «Орфей», издателем которого был назначен Антониу Ферру.
В 1914–1916 годах Ф. Пессоа выступал как теоретик постсимволистского искусства и стал зачинателем трёх новых направлений португальского модернизма: паулизм, сенсационизм и интерсекционизм, идеи которых воплощались группой авторов журнала «Орфей» (1915). А португальский читатель открыл для себя новые поэтические имена – гетеронимы – Алберту Каэйру, футурист Алвару де Кампуш и неоклассик Рикарду Рейш.
В 1922 году на страницах нового литературного журнала «Современник» впервые появился рассказ «Банкир-анархист». В 1924 году увидел свет цикл стихов «Послание», дающих символическое истолкование португальской истории – последний литературный опыт Ф. Пессоа.
Ф. Пессоа никогда не был женат, и, вероятнее всего, детей у него не было. С единственной женщиной, к которой он был привязан в течение долгого времени, Офелией Кейрош, его отношения были очень запутанными – но к радости исследователей, они оставили целый том интереснейшей переписки. В целом Ф. Пессоа оставил после себя, не считая россыпи публикаций в периодике, две брошюрки английских стихов, небольшую книжку португальской лирики и огромное количество при жизни неопубликованных рукописей.
«Дилижанс» за поэтом не задержался, к сожалению, в пути: Пессоа скончался 30 ноября 1935 года в возрасте 47 лет в Лиссабоне. Последнее, что он написал перед смертью, была фраза на английском языке: «I know not what tomorrow will bring…» – «Я не знаю, что принесёт завтрашний день…».
В 1985 году, через 50 лет после смерти Ф. Пессоа, его останки были перенесены в Жеронимуш, монастырь иеронимитов и усыпальницу португальских королей в Лиссабоне. На трёх сторонах обелиска надгробья Ф. Пессоа выбиты строфы стихотворений его трёх главных гетеронимов: Алберту Каэйру, Алвару де Кампуша и РикардуРейша.
На основе биографии и произведений поэта написаны романы «Год смерти Рикардо Рейша» Жозе Сарамаго и «Три последних дня Фернандо Пессоа» Антонио Табукки. В 1996 году в Порто основан Университет Фернанду Пессоа.
О творчестве португальского модерниста написаны многотомные исследования и, по всему видно, тема эта неисчерпаема.
«Может быть, моя судьба – вечно быть бухгалтером, а поэзия или литература – это бабочка, которая, сев мне на голову, делает меня тем более смешным и нелепым, чем прекраснее она сама…»
(Бернарду Суареш (Фернандо Пессоа), «Книга непокоя», отрывок «Завидую – но не знаю, завидую ли»)
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
