Три жизни Александра Межирова
«Пули, которые посланы мной,
не возвращаются из полета,
Очереди пулемета
режут под корень траву.
Я сплю,
положив голову
на синявинские болота,
А ноги мои упираются
в Ладогу и в Неву.
Я подымаю веки,
лежу усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
ловлю исчезающий зной.
И, когда я
поворачиваюсь
с правого бока на спину,
Синявинские болота
хлюпают подо мной.
А когда я встаю
и делаю шаг в атаку,-
Ветер боя летит
и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
свой
второй
шаг.
И белый флаг
вывешивают
вражеские гарнизоны,
Складывают оружье,
в сторону отходя.
И на мое плечо
на погон полевой, зеленый
Падают первые капли,
майские капли дождя.
А я все дальше иду,
минуя снарядов разрывы,
Перешагиваю моря
и форсирую реки вброд.
Я на привале в Пильзене
пену сдуваю с пива.
Я пепел с цигарки стряхиваю
у Бранденбургских ворот.
А весна между тем крепчает,
и хрипнут походные рации,
И, по фронтовым дорогам
денно и нощно пыля,
Я требую у противника
безоговорочной
капитуляции,
Чтобы его знамена
бросить к ногам Кремля.
Но, засыпая в полночь,
я вдруг вспоминаю что-то,
Смежив тяжелые веки,
вижу, как наяву,
Я сплю,
положив под голову
синявинские болота,
А ноги мои упираются
в Ладогу и в Неву».
(Александр Межиров, «Воспоминания о пехоте»)
В глубине ухоженной рощи на окраине города Кировск Ленобласти стоит памятник, на его лицевой стороне написано: «Здесь на рубеже рощи «Дельфин» в январе-феврале 1943 года части 13, 224, 142 и 189 стрелковых дивизий, а также части 30 гвардейской танковой бригады, вели бои по взятию Городокского узла сопротивления и расширению коридора во вражеской блокаде Ленинграда». На другой стороне памятника выбиты стихи младшего лейтенанта 864-го сп 189-й сд поэта Александра Межирова «Воспоминания о пехоте».
В 2023 году, 26 сентября, исполняется 100 лет со дня рождения Александра Петровича Межирова.
«…Сразу после 10-го класса, в 1941-м, был призван в армию и отправлен на курсы десантников в бывшей Республике немцев Поволжья. Депортация немцев происходила у него на глазах, и о ней он говорить отказывался: слишком страшно. Был брошен в составе десантного полка под Тулу, ранен осколками мин в обе ноги. После госпиталя послан на Ленинградский фронт пулеметчиком. На фронте вступил в партию. Демобилизовавшись, поступил в Литературный институт, который закончил в 1948-м. Первая книга стихотворений – «Дорога далека» вышла в 1947-м. Последняя прижизненная – в 2006-м. С 1992 года жил и работал в США, - писал о Межирове кандидат филологических наук, поэт, критик и литературовед Илья Кукулин. - В промежутке между 1947-м и 1992‑м умещается на первый взгляд небогатая событиями биография успешного советского литератора. Публикации в периодике, многочисленные книги, переводы с литовского и грузинского... Когда нужно было в 1958-м голосовать за осуждение Пастернака – улетел в Тбилиси. Тщательно поддерживал репутацию бильярдиста и картежника. Преподавал в Литинституте. Был известен тем, что, эпатируя многих, невзначай вставлял в речь цитаты из Библии... Все это – внешний слой.
Первая жизнь Межирова – послевоенная история автора стихотворения «Коммунисты, вперед!», одной из самых пламенных идеологических прокламаций в истории советской литературы. Но и в нем уже заметна точка зрения «маленького человека», который видит мир от уровня бруствера: героям невозможно встать не просто под вражеским огнем, а «у шестого кола».
Вторая жизнь Межирова – история «шестидесятника». В 1956 году он написал «Мы под Колпино скопом стоим, / Артиллерия бьет по своим...» – сразу и о войне, и о государственном терроре. Стихотворение моментально разошлось в самиздате. Вскоре Межиров нашел свою «фирменную» тему – цирк как метафора человеческой жизни. О цирке писал (пел) и Окуджава, эта общая страсть не случайна: для тех, кто пережил войну и послевоенную ложь, цирковая условность и возможность риска обернулись островком подлинности. «Он стар, наш номер цирковой, / Его давно придумал кто-то, – / Но это все-таки работа, / Хотя и книзу головой».
Третья, «перестроечная», жизнь Межирова, плавно перешедшая в четвертую, эмигрантскую, – история человека, который многое повидал и во многом разочаровался, прежде всего – в себе. Язвительный и самоироничный, помнящий о миллионах стертых в лагерную пыль, он выработал почти самоощущение старого Вяземского, но такого, у которого в молодости был не «Арзамас», а фальшь и самообман сталинского времени. Относился к себе с усталой, слегка брезгливой иронией...».
Александр Межиров родился в Москве. О карьере литератора он, сын юриста и учительницы немецкого языка не мечтал, стихов подростком не писал, а если и писал, то всерьез к этому не относился и сам.
«Война потрясла меня до глубины души. Вмерзший в лед блокированный Ленинград. Окопы на Пулковских высотах. Рубежи под Синявином, в болотах, где нельзя рыть землянки, потому что под снегом незамерзающая вода. Костры и шалаши. Засыпая у костров, мы во сне инстинктивно ползли к огню, чтобы согреться, и вскакивали, когда загорались шинели. Было тяжело, но ощущение духовного подъема всего народа придавало силы, чтобы жить и бороться», - вспоминал Межиров. Именно в военные годы он начал рифмовать.
Много позже в одном из интервью он скажет:
«Когда я думаю о поэзии, она представляется мне таким явлением, которое возникает в точке пересечения ощущений реальности и идеала. Именно в этой точке может возникнуть искусство. По-иному оно, на мой взгляд, не возникает».
Творческий взлет у Межирова, как и у многих поэтов разных поколений, пришелся на конец 1950-х — начало 1960-х — на время «оттепели». Вслед за сборником «Возвращение» (1955) последовали «Ветровое стекло» (1961), «Прощание со снегом» (1964) и «Подкова» (1967).
Особое место в творчестве Межирова занимают переводы. Посещения им Грузии оставило глубокий след в его творчестве - в его поэзии появляются грузинские мотивы, ряд его стихов посвящен Грузии и ее людям. Его перу принадлежат образцовые переводы грузинских поэтов, опубликованные в сборнике «Теснина» (1984). Перевел много стихотворений литовского поэта Ю. Марцинкявичуса, ставшего благодаря этим переводам очень известным среди русскоязычных читателей.
В начале 1988 года Межиров стал виновником ДТП, в котором травмы получил пешеход - театральный актер Ю. С. Гребенщиков. Врачи долго, несколько месяцев боролись за его жизнь, но успеха не достигли. До сих пор эта трагедия всесторонне обсуждается и подается как самый неблаговидный поступок поэта – дело в том, что по наиболее распространенной версии, Александр Межиров, сбив 25 января человека, не только не оказал ему первой помощи, но и пытался сокрыть преступление, скрывшись с места наезда. Впрочем, версии имеются разные и лично мы судить никого не беремся.
«Человек живет на белом свете.
Где - не знаю. Суть совсем не в том.
Я - лежу в пристрелянном кювете,
Он - с мороза входит в теплый дом.
Человек живет на белом свете,
Он - в квартиру поднялся уже.
Я - лежу в пристрелянном кювете,
На перебомбленном рубеже.
Человек живет на белом свете
Он - в квартире зажигает свет
Я - лежу в пристрелянном кювете,
Я - вмерзаю в ледяной кювет.
Снег не тает. Губы, щеки, веки
Он засыпал. И велит дрожать...
С думой о далеком человеке
Легче до атаки мне лежать.
А потом подняться, разогнуться,
От кювета тело оторвать,
На ледовом поле не споткнуться
И пойти в атаку -
Воевать.
Я лежу в пристрелянном кювете.
Снег седой щетиной на скуле.
Где-то человек живет на свете -
На моей красавице земле!
Знаю, знаю - распрямлюсь, да встану,
Да чрез гробовую полосу
К вражьему ощеренному стану
Смертную прохладу понесу.
Я лежу в пристрелянном кювете,
Я к земле сквозь тусклый лед приник...
Человек живет на белом свете -
Мой далекий отсвет! Мой двойник!»
(Александр Межиров, «Человек живет на белом свете»
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
