«Когда я вернулся домой с фронта, мне был 21 год. Я вернулся с войны с твёрдым убеждением в том, что главное в моей жизни уже сделано…»
«Немец вскочил, тёмный в свете зарева, пригнувшись, метнулся к воронке. Короткой очередью Ушаков пришил его к земле. Оглянулся назад. Сквозь снег увидел, что дальнее отсюда орудие проходит уже к лесу. Метров пятьдесят ещё, и оно станет на опушке, и под прикрытием его огня отойдут остальные. И тогда он снимет цепь и тоже отойдёт к лесу. А там можно драться, когда спина защищена.
– Гляди! – крикнул он Васичу, подползшему к нему в этот момент. Лицо Ушакова было возбуждено, стальные, мокрые от слюны зубы блестели в красном зареве. – Видишь?
Приподнявшись, он рукой в перчатке указал назад.
И тут из-за поворота лощины, почти от леса, огненным веером ударили по орудию пулемётные трассы. Что-то мутное сквозь метель, тёмное, низкое вышло наперерез, сверкнуло огнём, и, прежде чем донесло выстрел, все увидели, как там, у орудия, заметались по снегу люди. А по ним в упор бил танк из пулемёта, и снова сверкнула его пушка, и снова – разрыв!
Ушаков вскочил с земли. Он не видел, что по нему стреляют. Скрипнув зубами, он побежал под уклон, вниз, туда, где стоял подбитый бронетранспортёр. Там зенитный пулемёт. Бронебойные патроны… Успеть развернуть… Успеть! Прикрыть людей огнём!.. Мысль эта билась в нем, пока он бежал вниз, под гору.
Васич увидел, как справа, слева от Ушакова возникли две параллельные огненные трассы. Он бежал в середине, без шапки, прижимая локти к бокам. Между двумя трассами возникла третья струя огненного металла. Она вонзилась в Ушакова, прошла через него, и он упал.
Трассы погасли. Танки в пшенице зашевелились, лязгая, стреляя огнём, двинулись на людей, лежавших с автоматами в ямах, в воронках от снарядов.
Двинулись, чтобы сомкнуться с другими танками, вышедшими наперерез, от леса.
А Ушаков ещё бежал. Мыслью он бежал туда, к бронетранспортёру, где был зенитный пулемёт. Его надо развернуть. И Ушаков полз по снегу, приподымался, падал, опять полз, весь в снегу, оставляя за собой широкий кровавый след. Он ещё не чувствовал, что убит, он жил. И ему повезло в последние секунды его жизни: с яростной силой над ним заклокотал зенитный пулемёт. Кто стрелял? Быть может, он сам? Всё мешалось в его мутнеющем сознании. И только одно было явственно: над полем, над бегущими людьми, прикрывая их, неслись к танку огненные трассы. Ушаков закричал, вскочил, весь устремляясь туда… Умирающий человек едва заметно зашевелился со стоном, и поднялась голова: волосы в снегу, мокрое от растаявшего снега лицо, мутные глаза. Он ещё увидел ими, как там, куда бил пулемёт, вспыхнуло ярко и загорелось.
Горел немецкий танк. Это было последнее, что видел Ушаков, и умер он счастливый.
Он не знал, что это горит наш трактор, подожжённый немецким снарядом».
(Григорий Бакланов, «Мёртвые сраму не имут»)
«Ничего мнимофилософического, многозначительного. Бакланов всегда старается писать откровенно и просто», – было сказано в одной из рецензий на повесть «Навеки – девятнадцатилетние» Григория Бакланова.
«Лейтенантская проза», «окопная правда» – эти термины прочно ассоциируются с такими именами, как Константин Воробьёв, Владимир Богомолов, Василь Быков, Булат Окуджава, Виктор Курочкин, Виктор Астафьев, Вячеслав Кондратьев и другие. А в числе фамилий, возглавляющих этот список – Григорий Бакланов. Это о них очень точно сказал Александр Твардовский: они видели пот и кровь войны на своей гимнастёрке.
В 2023 году, 11 сентября, исполняется 100 лет со дня рождения Григория Яковлевича Бакланова (Фридмана).
В том, что пот и кровь войны на своей гимнастёрке видел Григорий Бакланов, убеждают, конечно, не только орден Красной Звезды, медали за взятие Будапешта и Вены, за победу над Германией, привезённые с фронта 21-летним начальником разведки артиллерийского дивизиона (а в 1985 году писатель был награждён и орденом Отечественной войны I-й степени), но, и в первую очередь, строки, выходившие из-под его пера:
«Тыщу лет назад переправлялись они под огнём через Днестр на немецкий берег, взрывом опрокинуло лодку, пулемётные очереди секли по воде, он нырнул, а когда открыл глаза, увидел перед собой: трое мертвецов стоят на дне, покачиваются, будто разговаривают, и над одной головой, как дым, струятся вверх женские волосы. Только ли это приходилось видеть на войне, видел и пострашней, но это запомнилось, осталось с тех пор…» (Григорий Бакланов, «И тогда приходят мародёры»)
Или:
«После бомбёжки на дороге лежала убитая артиллерийская лошадь, у неё, замерзшей, они отрубили ногу. Варил её в ведре комиссар батареи, сам родом из-под Казани. Конина вскипала лиловыми пузырями, в них переливались все те цвета, какими переливается пятно нефти в луже воды.
Зажмуриваясь, комиссар пробовал алюминиевой ложкой бульон и рассказывал о жеребятах, пасущихся под солнцем на шелковистой траве, зелёный сок которой у них на зубах. О жеребятах с пушистыми хвостами, мягкой шерстью и нежным сладким мясом. А в ведре варилось чёрное мясо убитой артиллерийской лошади. Страшно бывало смотреть, как эти лошади по топким дорогам Северо-Западного фронта везут пушки, утопающие в грязи, почти волоком, вытягивая из себя жилы, упираясь ногами и дрожа… Даже когда мясо сварилось, оно было всё из жил и неистребимо пахло потом…» (Григорий Бакланов, «Как я потерял первенство»).
В своей автобиографии Григорий Бакланов указал: «Когда я вернулся домой с фронта, мне был 21 год. Я вернулся с войны с твёрдым убеждением в том, что главное в моей жизни уже сделано. Тогда мне было на редкость легко. Мне не хотелось делать никакой карьеры, мне было абсолютно безразлично, что будет со мной дальше. Я был твёрдо убеждён: главное дело всей моей жизни уже сделано…»
Возможно, это убеждение он сохранил на всю жизнь. Однако он успел сделать ещё много больших дел и всем своим творчеством доказывал главное достоинство и мерило литературы – человек. Ведь «окопная правда», как раз не позволявшая Человеку растворяться потоке славословий – долгие годы было «ругательной» характеристикой.
Лазарь Лазарев (Лазарь Ильич Шиндель), литературный критик и литературовед, кандидат филологических наук, доцент, заслуженный работник культуры РСФСР и сам участник Великой Отечественной войны, командир разведроты, лейтенант, – писал в журнале «Дружба Народов» в 2005 году: «”Окопная правда” сразу же стала поперек горла армейской и идеологической верхушке, была встречена в штыки, её клеймили, и формула эта стала использоваться официозной критикой как “чёрная метка” пиратами Стивенсона, как приговор, который уже вынесен и так или иначе будет приведён в исполнение.
Какую правду можно разглядеть из окопа – негодовала, возмущалась, обличала, требовала кар “нарушителям порядка” следовавшая полученным свыше указаниям вся эта довольно многочисленная братия, ревностно выполнявшая полученные ценные указания. Что увидишь из окопа, из траншеи? Разве это настоящая война? Всего-навсего мелкие, случайные, ничего не значащие подробности – кого-то ранили, кого-то убили, отбили атаку немцев, сами их атаковали, опять кого-то ранили и кого-то убили. Какое всё это имеет значение, разве такой была эта Великая война, разве так погибали настоящие воины-герои? Правду о развернувшихся сражениях, конечно, надо искать не на таком убогом, мелкотравчатом, а на высоком уровне. Конечно, эту возвышенную правду не могли знать солдаты-“окопники” и командовавшие ими взводные и ротные, лейтенанты с “передка”.
А дальше пошло-поехало: певцы скорых побед и чудо-богатырей, заговорённых от пуль и мин, добавили к “окопной правде” ещё другие пороки: “ремаркизм”, “абстрактный гуманизм”, “дегероизацию” – где, мол, взяли столько раненых и убитых, всё это выдумки, в действительности мы не отступали беспорядочно, не несли столь тяжёлые, опустошительные потери. Прозу эту, чтобы поставить её в соответствии с иерархией армейских чинов и званий на своё, явно незавидное место, презрительно окрестили “лейтенантской”. Знайте, мол, свой шесток и на большее не претендуйте – не по чину правда вам, что из того, что вы сами всё это пережили и видели. Правду будут “мастерить” не из вашего жалкого траншейного и блиндажного опыта, а на основе заранее продуманных и служащих по-настоящему высоким целям указаний начальства…»
За «мелкотравчатый материал» одним из первых пострадал Виктор Некрасов – причём, уже много позже того, как прочитавший его повесть «В окопах Сталинграда» И. Сталин наградил писателя-фронтовика высокой премией своего имени.
Григорий Бакланов тоже, как говорится, «попал под раздачу» – после первой публикации в 1964 году романа «Июль 41 года». Роман, в 1967 году на IV съезде писателей СССР признанный одним из значительных произведений в советской литературе о прошедшей войне, – он не переиздавался в СССР 14 лет. Почему? Да потому, что Г. Бакланов одним из первых отечественных писателей назвал причинами катастрофических поражений первых месяцев Великой Отечественной войны судебные процессы 1937 года и уничтожение И. Сталиным высшего командного состава Красной Армии.
«Роман был напечатан в журнале “Знамя” и вышел отдельной книгой. Это была небольшая книга, на обложке – черная надпись, черная цифра 41.
А потом четырнадцать лет роман не издавался. Нам казалось, что его стали забывать. Но вот однажды мы с Гришей решили зайти в ЦДЛ. Вообще ходили мы туда редко – слушали Святослава Рихтера, смотрели некоторые интересные кинокартины, пожалуй, и всё. А тут вошли и видим: длинная очередь от входа до небольшого столика. И всё что-то подносят, подносят… Вдруг слышим, какой-то человек говорит: “Занимай очередь, это вышел роман Бакланова “Июль 41 года”. Мы, конечно, тоже заняли очередь, и вот они, такие дорогие для нас книги, – у нас в руках», – вспоминала вдова писателя Эльга Бакланова в очерке «Мой муж Григорий Бакланов», опубликованном в 2011 году в журнале «Знамя».
Косо на Г. Бакланова власть посматривала и раньше: в 1959 году опубликованная в журнале «Новый мир» повесть «Пядь земли» официальной критикой была встречена холодно и «заклеймена» «окопной правдой». А повесть, между прочим, читали в 36 странах мира, в которых была переиздана.
...Родился Григорий Яковлевич Фридман 11 сентября 1923 года в Воронеже в семье зубных врачей. Отец будущего писателя умер в 1933 году, мать в 1935 году, воспитывался Гриша в семье своего дяди. После окончания 9 класса Г. Фридман учился в авиационном техникуме, сразу после начала Великой Отечественной работал слесарем на 18-м авиазаводе поставляющим на фронт штурмовики Ил-2.
Экстерном сдал экзамены за 10 класс, был призван в РККА, отправлен на Северо-Западный фронт в гаубичный артиллерийский полк. С фронта его отправили на учебу во 2-е Ленинградское артиллерийское училище, окончив которое он попал на Юго-западный фронт, позже 3-й Украинский. В боях за Запорожье осенью 1943 года был тяжело ранен («…вся спина как будто изрыта – следы осколочных ранений», – много позже рассказала супруга писателя Эльза Бакланова), но уже через полгода вернулся в свой родной полк и с боями прошёл Молдавию. Принимал участие в боевых операциях в Венгрии, в районе озера Балатон, участвовал в штурме Будапешта и Вены. Закончил войну лейтенантом артиллерийской разведки на территории Австрии.
После войны Григорий Фридман окончил Литературный институт им. М. Горького, сразу начал печататься, взяв себе псевдоним – с фамилией Фридман, посоветовали знающие люди, «дела не будет». Псевдоним Г. Бакланов взял из романа уважаемого им А. Фадеева «Разгром». У А. Фадеева Бакланов – мальчишка-адъютант у командира отряда партизан Осипа Левинсона.
Первые очерки и рассказы Г. Бакланова посвящены быту послевоенной колхозной деревни. Первый рассказ «Выговор» был напечатан в журнале «Крестьянка» в 1951 году, в 1954 году вышла повесть «В Снегирях», в 1955 году – очерк «Новый инженер.
Военные повести «Южнее главного удара» в 1957 году и «Пядь земли» в 1959 году сделали фамилию Г. Бакланова широко известной. В 1961 году писатель закрепил успех повестью «Мёртвые сраму не имут».
В 1964 году Г. Бакланов написал первый роман «Июль 41 года». Роман «Друзья» вышел в 1975 году. Этот роман, как и повесть «Карпухин» (1965), повесть «Меньший среди братьев» (1981) – были уже о мирном времени, но героями этих произведений по-прежнему оставались представители поколения, которое прошло войну.
В 1979 году вышла повесть «Навеки девятнадцатилетние».
В 1990-х годах увидел свет роман Г.Бакланова «И тогда приходят мародёры».
В ходе диалога Григория Бакланова и известного журналиста «Литературной газеты» и члена Союза писателей Ирины Ришиной автор романа в 1995 году сказал: «Мы вернулись победителями, не зная, какой ценой досталась нам наша победа. Уж я повидал и смертей, и полей боёв, где убитые лежали чуть не на каждом метре, но осознания, что этого могло не быть, тогда не возникало. А ведь тянется длинная цепь истребления народа, начиная с гражданской войны, с лагерей. По-моему, это в воспоминаниях маршала артиллерии Воронова: немцы уже подходили к Москве, винтовок не хватало и решался вопрос, кому дать – дать ли их дивизии, которая идет на фронт, или дивизии Берии, охранявшей лагеря.
Да, внутреннего врага, то есть народа своего, власть наша всегда боялась больше, чем внешнего. И во время войны продолжали истреблять свой народ в лагерях. Так, как уничтожала его наша власть, ничего подобного в мировой истории не было. Мы победили буквально через силу. До войны было уничтожено сорок три тысячи офицеров. Чтобы подготовить майора, насколько я знаю, нужно восемь лет. Все наши маршалы учились воевать на фронте. Сколько же надо было положить солдатских жизней, чтобы дать время генералам научиться воевать! Повторяю, мы вернулись, не зная всего этого, но, уже чувствуя себя людьми, которые вправе рассчитывать на другую жизнь. На то, что будут уважать. И уже к самим себе возникло уважение. А между тем готовилось очередное истребление народа. И оно уже шло. Пленных из фашистских концлагерей гнали в лагеря сибирские. Атмосфера послевоенных лет была жуткая – атмосфера предательства, атмосфера страха. И тут мы, победители, почувствовали себя в своей стране побеждёнными той системой, которую защищали 1418 кровавых дней. Наверх всплыло дерьмо, которое либо сидело в тылу, либо в армейском тылу спасалось, которое готово было подличать, хватать, хапать. Самые бесталанные становились хозяевами жизни. То, что сделало фронтовое поколение, использовали люди без чести и совести, попросту мародёры…».
А ещё он тогда сказал: «Я не хочу никого учить и не имею права, я сужу по себе. Человек должен делать своё дело с полной ответственностью».
По книгам и по сценариям Григория Бакланова снято несколько фильмов, из которых он самым близким считал телефильм «Был месяц май», поставленный Марленом Хуциевым по рассказу «Почём фунт лиха».
В 1975 году режиссер Юрий Любимов поставил в Театре на Таганке спектакль «Пристегните ремни!» по пьесе Г. Бакланова. Спектакль посвящался 30-летию победы в Великой Отечественной войне. Справедливости ради отметим, что этот спектакль шёл в театре недолго. В книге «Записки старого трепача» Юрий Любимов писал: «Меня обязали ставить современную актуальную пьесу о строителях, о рабочих. И мы поехали с Баклановым вместе на огромное строительство КАМАЗа, вот этого Камского завода, автомобильного гиганта.
Я поехал, потому что настаивали, и так было принято. Я знал, что из этого ничего не выйдет, что всё это ерунда: все эти командировки, это один из штампов Союза писателей, что надо ехать на место. Зачем мне было ехать, когда рядом строили восемь лет новый театр?..».
Перу Г. Бакланова принадлежат две книги зарубежных очерков: «Темп вечной погони» (1971) и «Канада» (1976).
В 1986–1996 годах Г. Бакланов являлся главным редактором журнала «Знамя». Именно в это время в журнале были напечатаны «По праву памяти» А. Твардовского, «Собачье сердце» М. Булгакова, «Ночевала тучка золотая…» А. Приставкина, «Верный Руслан» Г. Владимова, «Новое назначение» А. Бека, «Добро вам!» В. Гроссмана. Григорий Бакланов печатал в «Знамени» А. Платонова, В. Пелевина, Т. Кибирова и других, ранее не избалованных признанием авторов.
В 1988 году Григорий Бакланов опубликовал книгу рассказов «Свет вечерний» в 1993 году вышла книга «Свой человек» (повесть и рассказы), в 1995 году книга «Я не был убит на войне» объединила под обложкой роман, повести и рассказы.
Издана книга мемуаров Григория Бакланова «Жизнь, подаренная дважды» и книга воспоминаний «Входите узкими вратами».
Григорий Бакланов был лауреатом Государственной премии СССР 1982 года в области литературы, искусства и архитектуры за повесть «Навеки девятнадцатилетние», Государственной премии РФ 1997 года за книгу «И тогда приходят мародёры». Был награждён Орденом Трудового Красного Знамени.
Г. Бакланов выступал за вывод войск из Афганистана и против Чеченской войны. В одном из интервью писатель рассказал, что тогда, когда уцелевшие молодые лейтенанты возвращались с фронта, все они искренне верили, что более человечество не допустит такого ужаса, как война…
Григорий Бакланов скончался 23 декабря 2009 года в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
