К 120-летию со дня рождения Юлиуса Фучика
«Четырехсотка» была местом глубочайшего познания существа, именуемого человеком. Близость смерти обнажала каждого: и тех, кто носил на левой руке красную повязку заключенного коммуниста или подозреваемого в сотрудничестве с коммунистами, и тех, чьей обязанностью было сторожить их или допрашивать в одной из соседних комнат. На допросах слова могли быть защитой или оружием. Но в «Четырехсотке» укрыться за слова было невозможно. Здесь были важны не твои слова, а твое нутро. А от него оставалось только самое основное. Все второстепенное, наносное, все, что сглаживало, ослабляло, приукрашивало основные черты твоего характера, отпадало, уносилось предсмертным вихрем. Оставалась только самая суть, самое простое: верный остается верным, предатель предает, обыватель отчаивается, герой борется. В каждом человеке есть сила и слабость, мужество и страх, твердость и колебание, чистота и грязь. Здесь оставалось только одно из двух. Или – или. Тот, кто пытался незаметно балансировать, бросался в глаза так, как если бы вздумал с кастаньетами и в шляпе с пером плясать на похоронах.
Были такие и среди заключенных, были такие и среди чешских инспекторов и агентов. В кабинете следователя иной кадил нацистскому господу богу, а в «Четырехсотке» – большевистскому «дьяволу». На глазах у немецкого следователя он выбивал заключенному зубы, чтобы заставить его выдать явки, а в «Четырехсотке» дружески предлагал ему кусок хлеба. При обыске он начисто обкладывал твою квартиру, а в «Четырехсотке» подсовывал тебе украденную у тебя же сигарету – я, мол, тебе сочувствую. Была и другая разновидность того же типа: эти по своей инициативе никого не истязали, но и не помогали никому. Они беспокоились только о собственной шкуре. Это делало их отличным политическим барометром. Они сухи и строго официальны с заключенными? Можете быть уверены: немцы наступают на Сталинград. Они приветливы и заговаривают с нами? Положение улучшается, немцев, очевидно, побили под Сталинградом. Начинаются толки о том, что они коренные чехи и что их силой заставили служить в гестапо? Превосходно! Наверняка Красная Армия продолжает наступление – уже за Ростовом! Такой уж это народ: когда тонешь, они стоят, засунув руки в карманы, а когда тебе удается без их помощи выбраться на берег, они бегут к тебе с протянутой рукой.
Люди этого сорта чувствовали коллектив «Четырехсотки» и старались сблизиться с ним, ибо сознавали его силу. Но никогда они не принадлежали к нему.
Были и такие, которые не имели никакого представления о коллективе. Их можно было бы назвать убийцами, но убийцы – все-таки люди. Это были говорившие по-чешски звери с дубинками и железными прутьями в руках. Чехов-заключенных они истязали так, что даже многие гестаповцы-немцы не выдерживали этого зрелища. У таких мучителей не могло быть даже лицемерной ссылки на интересы своей нации или германского государства, они мучили и убивали просто из садизма. Они выбивали зубы, били так, что лопались барабанные перепонки, выдавливали глазные яблоки, били ногами, в пах, пробивали черепа, забивали до смерти с неслыханной жестокостью, не имевшей других источников, кроме звериной натуры. Ежедневно я видел этих палачей, вынужден был говорить с ними, терпеть их присутствие, от которого все вокруг наполнялось кровью и стонами. Нам помогала лишь твердая вера, что они не уйдут от возмездия. Не уйдут, даже если бы им удалось умертвить всех свидетелей своих злодеяний!».
(Юлиус Фучик, «Репортаж с петлей на шее»)
…Он гордился совпадением – тем, что день его рождения приходится на День Красной армии – с 1922 по 1946 годы в СССР дата 23 февраля отмечалась именно под таким названием.
В 1922 году Юлиус Фучик был - уже целый год, - членом компартии Чехословацкой Республики и одним из ведущих журналистов коммунистической печати своей страны. До 1946 года Фучик не дожил - в 1943 году был казнён в берлинской тюрьме Плётцензее. Через повешение – впрочем, напоминать об этом, пожалуй излишне, поскольку после смерти журналист и писатель продолжил свою жизнь как автор написанной в застенках книги «Репортаж с петлёй на шее». Новой эту посмертную жизнь назвать, полагаем, нельзя: при жизни признанный не имевшим сомнений коммунистом и несгибаемым антифашистом, Юлиус Фучек после казни обрел статус иконы – забегая вперед, скажем, что верность писателя своим идеям не смогли опровергнуть много лет спустя его многочисленные недоброжелатели, умельцы переворачивать все с ног на голову.
В 2023 году, 23 февраля, исполняется 120 лет со дня рождения чешского писателя Юлиуса Фучика. Знаем, что заголовок данной статьи является избитым даже в ряду банальных – но, воля ваша, он актуален сегодня, возможно, больше, чем во времена иные.
В «Открытом письме министру Геббельсу», - напомним, Германия оккупировала Чехословацкую Республику в 1939 году, - Фучик писал от лица всей чешской интеллигенции: «Мы, чешские музыканты, артисты, писатели, инженеры, мы, кому насильно закрыла рот ваша цензура, мы, чьи руки связаны вашим террором, мы, чьи товарищи испытывают нечеловеческие страдания в ваших тюрьмах и концентрационных лагерях, мы, чешская интеллигенция, отвечаем вам, министр Геббельс!
Никогда - слышите вы? - никогда мы не изменим революционной борьбе чешского народа, никогда не пойдем к вам на службу, никогда не будем служить силам мрака и порабощения!».
Безусловный интеллигент, - если не по рождению, но по духу, - Юлиус Фучик родился в Праге, в Австро-Венгрии, в семье рабочего-токаря. Его назвали Юлиусом в честь дяди, который был достаточно известным композитором. Отец мальчика видел сына в будущем – инженером. Но мальчик увлекался историей, литературой, театром. В двенадцатилетнем возрасте он даже пытался выпускать собственную газету под названием «Славянин». Так что отец ребенка смирился, и в свое время Юлиус поступил на философский факультет Пражского университета. Когда юноше исполнилось 18 лет, он вступил в Компартию.
Вскоре стал редактором коммунистической газеты «Руде право» («Rudé právo»), журнала «Творба» («Tvorba»). Занимался не только политической журналистикой, но и литературной и театральной критикой. Вместе с Максом Бродом и Иваном Ольбрахтом поддержал роман Ярослава Гашека, не находившего первоначально поддержки у чешской общественности, как правой так и левой. Дружил с крупнейшими чешскими поэтами XX века Витезславом Незвалом, будущим нобелевским лауреатом Ярославом Сейфертом, теоретиком чешского сюрреализма Карелом Тейге, а также с поэтом Константином Библом, прозаиком и журналистом Карелом Конрадом, словацкими поэтами Ладиславом Новомеским и Яном Робом Поничаном. Фучик и сам был поклонником авангарда и знал его, по свидетельству чешкого писателя Йозефа Рыбака, «От Бодлера до дадаистов».
В 1930 году в качестве журналиста Юлиус Фучик приехал в Советский Союз, в котором прожил два года. Много путешествовал по Средней Азии. В частности, жил в Ташкенте и посетил чешскую коммуну «Интергельпо» в Киргизии. Жизнь в СССР привела его в восторг – очевидных недостатков Фучик демонстративно не замечал, а любой негатив называл временными трудностями. По итогам своей длительной командировки Фучик написал книгу под названием «В стране, где наше завтра является уже вчерашним днем». Писатель яростно отстаивал преимущества государственного строя в СССР в полемике с каждым, кто критиковал Советский Союз. Все это было продиктовано искренней верой Фучика в справедливость и неизбежное торжество социализма и коммунизма.
В 1934 году Фучик поехал в командировку в Германию, где ему весьма не понравилась - в смысле, политической обстановки. Именно увиденное сделало из Фучика идейного антифашиста – свое журналистское перо он направил против набиравших силу национал-социалистов. И если до того преследование, которому в Германии подвергалась Компартия, было относительно «мягким», после серии эссе Фучика легальной деятельностьи коммунистов настал конец.
От ареста в Германии Фучик спасся, вновь уехав в Советский Союз. Но в 1936 году вернулся на родину, где журналиста ждала возлюбленная - Аугуста Кодеричева, в историю вошедшая как Густина Фучикова. Также, как и Юлиусу, этой женщине будет суждено пройти через фашистские застенки. Но она выживет, и благодаря ей до людей всего мира дойдет «Репортаж с петлей на шее»…
Когда Чехословацкую Республику оккупировали германский нацисты, отказавшийся сотрудничать с гитлеровским режимом Фучик был вынужден скрываться, скитаться по разным городам, надолго расставаясь с женой. Писать против фашизма он не просто продолжал, но делал это с новой яростью.
В 1941 году Юлиус Фучик стал одним из организаторов и членом вновь созданного подпольного ЦК КПЧ. В обращении к народу Центральный комитет рассматривал фашистскую агрессию против СССР, как нападение на родину всех трудящихся - страну социализма.
Существует версия, впрочем, не самая популярная, того, что Юлиус Фучик со своей группой соратников напрямую работал на разведку СССР, что у него была устойчивая связь с Москвой, и каждый день он выходил в радиоэфир на 10 минут. Что он передал СССР немало разведывательных сведений чисто военного характера.
Скрывавшегося, даже носившего конспиративный грим Фучика арестовали 24 апреля 1942 года - на заводе, где антифашисты распространяли листовки, оказался тайный агент гестапо. И цепочка арестов в итоге привела к семье Елинеков, у которых скрывался Юлиус. У него были поддельные документы, так что сначала в гестапо даже не поняли, что им в руки попал тот самый журналист, которого они давно искали. Через несколько часов арестовали и Густину. Ей показали зверски избитого мужа, и ей пришлось, сдерживая эмоции, сказать: «Я его не знаю». Но из-за предательства одного из нестойких товарищей личность Фучика все-таки стала известна следователям.
«Он стоял в углу, в кольце вооруженных гестаповцев, но это был не побежденный, а победитель! Глаза говорили: «Меня вы можете убить, но не в силах убить идею, за которую я боролся, за которую был замучен...», - напишет потом в своих воспоминаниях выжившая в гестаповских тюрьмах и лагерях Густина Фучикова.
В заключении Юлиса Фучика подвергали жесточайшим избиениям. Возили по Праге – изобретательный гестаповский комиссар Бем, любитель психологического анализа надеялся «искусить» узника волей. Сломить Юлиса, однако, не удалось. Нашелся и человек, благодаря которому журналист смог не только написать главное произведение своей жизни, но и переправить рукопись на волю.
«Надзиратель в форме эсэсовца, впустивший меня в камеру, обыскал мои карманы только для виду.
Потихоньку спросил:
– Как ваши дела?
– Не знаю. Сказали, что завтра расстреляют.
– Вас это испугало?
– Я к этому готов.
Привычным жестом он быстро ощупал полы моего пиджака.
– Возможно, что так и сделают. Может быть, не завтра, позже, может, и вообще ничего не будет… Но в такие времена лучше быть готовым…
И опять замолчал.
– Может быть… Вы не хотите что-нибудь передать на волю? Или что-нибудь написать? Пригодится. Не сейчас, разумеется, а в будущем: как вы сюда попали, не предал ли вас кто-нибудь, как кто держался… Чтобы с вами не погибло то, что вы знаете…
Хочу ли я написать? Он угадал мое самое пламенное желание».
Тем надзирателем являлся чех Калинский.
…«Репортаж с петлей на шее» обрывается на дате «9.6.43». Но 9 сентября автора уже не было в живых - Фучика увезли в Берлин, и после скоротечного фашистского судилища 8 сентября узник был казнен в тюрьме Плётцензее.
После окончания Второй мировой войны в ЧССР Союзом журналистов была учреждена премия и медаль имени Фучика, которой награждаются журналисты всего мира. А 8 сентября отмечается Международный день солидарности журналистов – эта дата учреждена в 1958 году в Бухаресте на IV конгрессе Международной организации журналистов (МОЖ) в память казненного гитлеровцами Юлиуса Фучика.
После государственного переворота в Чехословакии в ноябре 1989 года, моментально нашлись исследователи, приверженцы «бархатной революции», которые принялись сочинять обычные в подобных случаях «сказки». Так, высказывались сомнения в подлинности собственно «Репортажа», аргументируемые, в частности, строгостью тюремного режима «на Панкраце». Как водится, договорились «историки» и то того, что Фучик «сотрудничал с гестапо».
Здравый смысл, к чести сторонников Юлиуса Фучика, победил: собранные материалы доказали и подлинность книги, и подвиг ее автора. Как писали тогда некоторые чешские журналисты, собственными согражданами Фучик «был казнен еще раз», но побежденным он, опять с петлей на шее, так и не стал.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
Были такие и среди заключенных, были такие и среди чешских инспекторов и агентов. В кабинете следователя иной кадил нацистскому господу богу, а в «Четырехсотке» – большевистскому «дьяволу». На глазах у немецкого следователя он выбивал заключенному зубы, чтобы заставить его выдать явки, а в «Четырехсотке» дружески предлагал ему кусок хлеба. При обыске он начисто обкладывал твою квартиру, а в «Четырехсотке» подсовывал тебе украденную у тебя же сигарету – я, мол, тебе сочувствую. Была и другая разновидность того же типа: эти по своей инициативе никого не истязали, но и не помогали никому. Они беспокоились только о собственной шкуре. Это делало их отличным политическим барометром. Они сухи и строго официальны с заключенными? Можете быть уверены: немцы наступают на Сталинград. Они приветливы и заговаривают с нами? Положение улучшается, немцев, очевидно, побили под Сталинградом. Начинаются толки о том, что они коренные чехи и что их силой заставили служить в гестапо? Превосходно! Наверняка Красная Армия продолжает наступление – уже за Ростовом! Такой уж это народ: когда тонешь, они стоят, засунув руки в карманы, а когда тебе удается без их помощи выбраться на берег, они бегут к тебе с протянутой рукой.
Люди этого сорта чувствовали коллектив «Четырехсотки» и старались сблизиться с ним, ибо сознавали его силу. Но никогда они не принадлежали к нему.
Были и такие, которые не имели никакого представления о коллективе. Их можно было бы назвать убийцами, но убийцы – все-таки люди. Это были говорившие по-чешски звери с дубинками и железными прутьями в руках. Чехов-заключенных они истязали так, что даже многие гестаповцы-немцы не выдерживали этого зрелища. У таких мучителей не могло быть даже лицемерной ссылки на интересы своей нации или германского государства, они мучили и убивали просто из садизма. Они выбивали зубы, били так, что лопались барабанные перепонки, выдавливали глазные яблоки, били ногами, в пах, пробивали черепа, забивали до смерти с неслыханной жестокостью, не имевшей других источников, кроме звериной натуры. Ежедневно я видел этих палачей, вынужден был говорить с ними, терпеть их присутствие, от которого все вокруг наполнялось кровью и стонами. Нам помогала лишь твердая вера, что они не уйдут от возмездия. Не уйдут, даже если бы им удалось умертвить всех свидетелей своих злодеяний!».
(Юлиус Фучик, «Репортаж с петлей на шее»)
…Он гордился совпадением – тем, что день его рождения приходится на День Красной армии – с 1922 по 1946 годы в СССР дата 23 февраля отмечалась именно под таким названием.
В 1922 году Юлиус Фучик был - уже целый год, - членом компартии Чехословацкой Республики и одним из ведущих журналистов коммунистической печати своей страны. До 1946 года Фучик не дожил - в 1943 году был казнён в берлинской тюрьме Плётцензее. Через повешение – впрочем, напоминать об этом, пожалуй излишне, поскольку после смерти журналист и писатель продолжил свою жизнь как автор написанной в застенках книги «Репортаж с петлёй на шее». Новой эту посмертную жизнь назвать, полагаем, нельзя: при жизни признанный не имевшим сомнений коммунистом и несгибаемым антифашистом, Юлиус Фучек после казни обрел статус иконы – забегая вперед, скажем, что верность писателя своим идеям не смогли опровергнуть много лет спустя его многочисленные недоброжелатели, умельцы переворачивать все с ног на голову.
В 2023 году, 23 февраля, исполняется 120 лет со дня рождения чешского писателя Юлиуса Фучика. Знаем, что заголовок данной статьи является избитым даже в ряду банальных – но, воля ваша, он актуален сегодня, возможно, больше, чем во времена иные.
В «Открытом письме министру Геббельсу», - напомним, Германия оккупировала Чехословацкую Республику в 1939 году, - Фучик писал от лица всей чешской интеллигенции: «Мы, чешские музыканты, артисты, писатели, инженеры, мы, кому насильно закрыла рот ваша цензура, мы, чьи руки связаны вашим террором, мы, чьи товарищи испытывают нечеловеческие страдания в ваших тюрьмах и концентрационных лагерях, мы, чешская интеллигенция, отвечаем вам, министр Геббельс!
Никогда - слышите вы? - никогда мы не изменим революционной борьбе чешского народа, никогда не пойдем к вам на службу, никогда не будем служить силам мрака и порабощения!».
Безусловный интеллигент, - если не по рождению, но по духу, - Юлиус Фучик родился в Праге, в Австро-Венгрии, в семье рабочего-токаря. Его назвали Юлиусом в честь дяди, который был достаточно известным композитором. Отец мальчика видел сына в будущем – инженером. Но мальчик увлекался историей, литературой, театром. В двенадцатилетнем возрасте он даже пытался выпускать собственную газету под названием «Славянин». Так что отец ребенка смирился, и в свое время Юлиус поступил на философский факультет Пражского университета. Когда юноше исполнилось 18 лет, он вступил в Компартию.
Вскоре стал редактором коммунистической газеты «Руде право» («Rudé právo»), журнала «Творба» («Tvorba»). Занимался не только политической журналистикой, но и литературной и театральной критикой. Вместе с Максом Бродом и Иваном Ольбрахтом поддержал роман Ярослава Гашека, не находившего первоначально поддержки у чешской общественности, как правой так и левой. Дружил с крупнейшими чешскими поэтами XX века Витезславом Незвалом, будущим нобелевским лауреатом Ярославом Сейфертом, теоретиком чешского сюрреализма Карелом Тейге, а также с поэтом Константином Библом, прозаиком и журналистом Карелом Конрадом, словацкими поэтами Ладиславом Новомеским и Яном Робом Поничаном. Фучик и сам был поклонником авангарда и знал его, по свидетельству чешкого писателя Йозефа Рыбака, «От Бодлера до дадаистов».
В 1930 году в качестве журналиста Юлиус Фучик приехал в Советский Союз, в котором прожил два года. Много путешествовал по Средней Азии. В частности, жил в Ташкенте и посетил чешскую коммуну «Интергельпо» в Киргизии. Жизнь в СССР привела его в восторг – очевидных недостатков Фучик демонстративно не замечал, а любой негатив называл временными трудностями. По итогам своей длительной командировки Фучик написал книгу под названием «В стране, где наше завтра является уже вчерашним днем». Писатель яростно отстаивал преимущества государственного строя в СССР в полемике с каждым, кто критиковал Советский Союз. Все это было продиктовано искренней верой Фучика в справедливость и неизбежное торжество социализма и коммунизма.
В 1934 году Фучик поехал в командировку в Германию, где ему весьма не понравилась - в смысле, политической обстановки. Именно увиденное сделало из Фучика идейного антифашиста – свое журналистское перо он направил против набиравших силу национал-социалистов. И если до того преследование, которому в Германии подвергалась Компартия, было относительно «мягким», после серии эссе Фучика легальной деятельностьи коммунистов настал конец.
От ареста в Германии Фучик спасся, вновь уехав в Советский Союз. Но в 1936 году вернулся на родину, где журналиста ждала возлюбленная - Аугуста Кодеричева, в историю вошедшая как Густина Фучикова. Также, как и Юлиусу, этой женщине будет суждено пройти через фашистские застенки. Но она выживет, и благодаря ей до людей всего мира дойдет «Репортаж с петлей на шее»…
Когда Чехословацкую Республику оккупировали германский нацисты, отказавшийся сотрудничать с гитлеровским режимом Фучик был вынужден скрываться, скитаться по разным городам, надолго расставаясь с женой. Писать против фашизма он не просто продолжал, но делал это с новой яростью.
В 1941 году Юлиус Фучик стал одним из организаторов и членом вновь созданного подпольного ЦК КПЧ. В обращении к народу Центральный комитет рассматривал фашистскую агрессию против СССР, как нападение на родину всех трудящихся - страну социализма.
Существует версия, впрочем, не самая популярная, того, что Юлиус Фучик со своей группой соратников напрямую работал на разведку СССР, что у него была устойчивая связь с Москвой, и каждый день он выходил в радиоэфир на 10 минут. Что он передал СССР немало разведывательных сведений чисто военного характера.
Скрывавшегося, даже носившего конспиративный грим Фучика арестовали 24 апреля 1942 года - на заводе, где антифашисты распространяли листовки, оказался тайный агент гестапо. И цепочка арестов в итоге привела к семье Елинеков, у которых скрывался Юлиус. У него были поддельные документы, так что сначала в гестапо даже не поняли, что им в руки попал тот самый журналист, которого они давно искали. Через несколько часов арестовали и Густину. Ей показали зверски избитого мужа, и ей пришлось, сдерживая эмоции, сказать: «Я его не знаю». Но из-за предательства одного из нестойких товарищей личность Фучика все-таки стала известна следователям.
«Он стоял в углу, в кольце вооруженных гестаповцев, но это был не побежденный, а победитель! Глаза говорили: «Меня вы можете убить, но не в силах убить идею, за которую я боролся, за которую был замучен...», - напишет потом в своих воспоминаниях выжившая в гестаповских тюрьмах и лагерях Густина Фучикова.
В заключении Юлиса Фучика подвергали жесточайшим избиениям. Возили по Праге – изобретательный гестаповский комиссар Бем, любитель психологического анализа надеялся «искусить» узника волей. Сломить Юлиса, однако, не удалось. Нашелся и человек, благодаря которому журналист смог не только написать главное произведение своей жизни, но и переправить рукопись на волю.
«Надзиратель в форме эсэсовца, впустивший меня в камеру, обыскал мои карманы только для виду.
Потихоньку спросил:
– Как ваши дела?
– Не знаю. Сказали, что завтра расстреляют.
– Вас это испугало?
– Я к этому готов.
Привычным жестом он быстро ощупал полы моего пиджака.
– Возможно, что так и сделают. Может быть, не завтра, позже, может, и вообще ничего не будет… Но в такие времена лучше быть готовым…
И опять замолчал.
– Может быть… Вы не хотите что-нибудь передать на волю? Или что-нибудь написать? Пригодится. Не сейчас, разумеется, а в будущем: как вы сюда попали, не предал ли вас кто-нибудь, как кто держался… Чтобы с вами не погибло то, что вы знаете…
Хочу ли я написать? Он угадал мое самое пламенное желание».
Тем надзирателем являлся чех Калинский.
…«Репортаж с петлей на шее» обрывается на дате «9.6.43». Но 9 сентября автора уже не было в живых - Фучика увезли в Берлин, и после скоротечного фашистского судилища 8 сентября узник был казнен в тюрьме Плётцензее.
После окончания Второй мировой войны в ЧССР Союзом журналистов была учреждена премия и медаль имени Фучика, которой награждаются журналисты всего мира. А 8 сентября отмечается Международный день солидарности журналистов – эта дата учреждена в 1958 году в Бухаресте на IV конгрессе Международной организации журналистов (МОЖ) в память казненного гитлеровцами Юлиуса Фучика.
После государственного переворота в Чехословакии в ноябре 1989 года, моментально нашлись исследователи, приверженцы «бархатной революции», которые принялись сочинять обычные в подобных случаях «сказки». Так, высказывались сомнения в подлинности собственно «Репортажа», аргументируемые, в частности, строгостью тюремного режима «на Панкраце». Как водится, договорились «историки» и то того, что Фучик «сотрудничал с гестапо».
Здравый смысл, к чести сторонников Юлиуса Фучика, победил: собранные материалы доказали и подлинность книги, и подвиг ее автора. Как писали тогда некоторые чешские журналисты, собственными согражданами Фучик «был казнен еще раз», но побежденным он, опять с петлей на шее, так и не стал.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
