Во многих странах книга «Волоколамское шоссе» стала обязательной чтение для слушателей военных академий. Штудировали ее и в ЦРУ
«Объезжая семикилометровую линию, возвращаясь в блиндаж, обедая, работая в штабе, улегшись на ночь, я думал и думал.
Что произошло с батальоном? Не убил ли я вчера, расстреляв перед строем изменника, бежавшего ради спасения своей жизни, не убил ли я этим залпом великую силу любви к жизни, не подавил ли великий инстинкт самосохранения?
Вспомнилось – в одной статье я читал: "В бою в человеке борются две силы: сознание долга и инстинкт самосохранения. Вмешивается третья сила – дисциплина, и сознание долга берёт верх".
Так ли это? Наш генерал, Иван Васильевич Панфилов, говорил об этом по-другому. Когда-то, ещё в Алма-Ате, в ночном разговоре (пока не расспрашивайте, не отвлекайтесь, – я потом передам весь разговор) Панфилов сказал: "Солдат идёт в бой не умирать, а жить!".
Мне полюбились эти слова, я иногда повторял их. Теперь, готовясь к первому бою, думая о батальоне, которому выпало на долю драться под Москвой, я вспомнил Панфилова, вспомнил эти слова.
Неужели воля к жизни, инстинкт сохранения жизни – могучий первородный двигатель, свойственный всему живому, – проявляется только в бегстве?
Разве он же, этот самый инстинкт, не разворачивается вовсю, не действует с бешеной яростью и мощью, когда живое существо борется, дерется, царапается, кусается в смертельной схватке, защищается и нападает?
Нет, в этой небывалой войне за будущее нашей Родины, за будущее каждого из нас, любовь к жизни, воля жить, неистребимый инстинкт самосохранения должен стать для нас не врагом, а другом.
Но как пробудить и напрячь его?»
(Александр Бек, «Волоколамское шоссе»)
Александр Бек – журналист больше, чем писатель. И хотя на его литературном счету несколько романов, в историю он вошёл единственной, пожалуй, книгой «Волоколамское шоссе». Большой книгой.
…Когда началась Великая Отечественная война, Бек уже являлся автором не только газетных очерков, но и повести «Курако» о российском металлурге-подвижнике, основателе школы российских доменщиков Михаиле Курако (1935), родившейся по впечатлениям от поездки на новостройку в Новокузнецк. Повесть вышла под псевдонимом «И. Александров». Чуть позже свет увидела ещё ода повесть – «Записки доменного мастера». По сути, писатель возродил в истории российской металлургической науки имя Михаила Константиновича Курако: комбинат, построенный по его проекту, сыграл значительную роль в судьбе СССР, но сам автор до публикации книг Бека был незаслуженно забыт.
…В июне 1941 года Бек записался в народное ополчение и попал в Краснопресненскую стрелковую дивизию. Впрочем, кадровые военные морщились только от одного вида «бойца» – в очках с толстенными стеклами, в форме, в обмотках, волочившихся по земле за его стоптанными ботинками… Беку доверили то, что он умел хорошо делать – писать.
В самом начале декабря 1941 года Бек попал на командный пункт генерала Белобородова. На его глазах практически у самой Москвы, под станцией Рождествено разгорелся страшный бой. Корреспондент Бек материал представил в редакцию в срок, однако цензор заявил, будто автор в военном деле ничего не смыслит и неправильно изобразил действия комдива. Бек в возмущении тут же вновь отправился на боевые позиции к Белобородову. «Тот посмотрел, – вспоминал впоследствии Бек, – а потом велел принести печать дивизии и написал: "Всё правильно, так командовал, как здесь написано" – и печать приложил». Кстати, позже писатель данный материал «Хроника одного дня» переименовал в повесть «Восьмое декабря».
В начале 1942 года Бека отправили на новое задание, – в дивизию имени Панфилова. Добросовестный Бек начал собирать материал, которого оказалась так много, что журналист вместо очерка создал повесть, которая впоследствии выросла в роман из четырёх частей, две из которых стали «фронтовыми бестселлерами». Ещё две части были написаны много позже – повесть «Несколько дней» (1960) и «Резерв генерала Панфилова» (1960).
В этом году, 3 января, исполняется 120 лет со дня рождения Александра Альфредовича Бека.
Родился будущий писатель в семье военного врача, в Саратове. Но это совсем не точно, хотя саратовцы, гордящиеся писателем, всячески увековечивают в городе имя Бека. Но ряд исследователей утверждает, что в Саратове Саша Бек появился только в десятилетнем возрасте. Не менее вероятно, что мальчик появился на свет в Гродно, где в то время служил его отец. Потом семья переехала в Минск. Затем уж отца перевели в Саратов. Ничего не известно о матери мальчика, иногда встречаются упоминания о мачехе.
Фамилия Бек и не самое привычное отчество объясняются тем, что семейство имеет датские корни – во всяком случае, как рассказывала дочь писателя, известный литературовед, критик и поэт Татьяна Бек, такая семейная легенда тщательно оберегалась домочадцами. Как бы там ни было, в Саратове Александр Бек рос и учился – окончил реальное училище. В возрасте 16 лет вступил в Красную Армию. В Гражданскую войну служил на Восточном фронте под Уральском. Был ранен. На Александра Бека обратил внимание главный редактор дивизионной газеты и поручил ему написать несколько репортажей. С этого началась его литературная деятельность. Позже Бек учился на историческом факультете Свердловского университета работал на заводе, посещал журналистский кружок, публиковался в газете «Рабочая Москва», позднее, и в «Комсомольской правде», «Известиях».
Татьяна Бек об отце:
«…Потом учился в Свердловском университете на историческом отделении. Потом был простым рабочим на заводе имени Землячки, а вечерами на замоскворецкой окраине посещал журналистский кружок "Правды". Свои заметки и зарисовки подписывал диковинным псевдонимом "Ра-Бе": я слышу тут неповторимо-лукавый отцовский юмор – и рабочий Бек, и ребе... Потом был литературным критиком-неудачником, о чём позднее вспоминал не без самоиронии: "Представляете, я был ещё левее РАППа!" РАПП разгромили, на чём непобедоносная карьера Бека-критика благополучно завершилась».
А в 1931 году Александр Бек попал в литературную бригаду от редакции, возглавляемой Максимом Горьким и носившей имя «История фабрик и заводов». И отправился по командировками...
…Итак, в 1942 году писатель приехал в дивизию Панфилова. Он прилежно записывал рассказы участников сражений под Москвой, в рабочей его тетради уже сложился образ погибшего генерала Панфилова, с его суворовской заботой о солдатах и его характерными выражениями: «Не торопись умирать – учись воевать», «Солдат умом должен воевать», «Солдат идёт в бой не умирать, а жить», «Победа куется до боя».
Вместо очерка у Бека получилась в процессе написания целая повесть – однако рассеянный автор умудрился потерять рукопись вместе с рабочими записями. Он начал восстанавливать написанное по памяти, память услужливо выталкивала всё новые и новые подробности – летом 1942 года Бек получил отпуск от журнала «Знамя» и прочно сел за письменный стол сводить всё написанное воедино. Две части «Волоколамского шоссе» были написаны в короткий срок – в 1943 году в журнале «Знамя» появилась повесть «Панфиловцы на первом рубеже» и прославила имя автора. Продолжение последовало ровно через год. Оно печаталось уже под названием «Волоколамское шоссе» и с подзаголовком «Вторая повесть о панфиловцах». Журналы с текстом повестей зачитывались до дыр на всех фронтах, по-свойски обсуждались в блиндажах и окопах, и изучались личным составом под руководством замполитов.
В 1963 году Константин Симонов так отозвался о книге «Волоколамского шоссе»: «...среди правд, написанных всеми нами о войне, одной из самых важных и дорогих правд была правда книги Бека "Волоколамское шоссе" ...это вообще одна из самых лучших книг о войне в нашей литературе. И хотя её хорошо знают у нас и знают во всем мире, ей, этой книге, ещё не полностью воздано по заслугам».
Важнейшей, с точки зрения самого автора, является четвёртая повесть книги «Волоколамское шоссе», вместе с третьей написанная уже в мирное время, в 1950-е годы. В ней Бек описывает формирование новой тактики ведения оборонительных боёв. Непрерывно обучаясь искусству войны, Панфилов пробует новые методы ведения боя, нарушает устав и в конце романа приходит к окончательному разрыву с линейной тактикой, принимая на вооружение новаторскую тактику боя.
Читавшие книгу высокие офицерские чины, из тех, кто сам повоевал, удивлялись отсутствию у автора специального военного образования, не верили в это…
Во многих странах книга «Волоколамское шоссе», – а она была переведена на множество языков, – вошла в обязательное чтение для слушателей военных академий. Во всяком случае, книгу штудировали финские курсанты, для будущих офицеров армии обороны Израиля чтение этой книги на иврите также было обязательным.
Кубинский лидер Фидель Кастро и команданте Че Гевара называли это произведение своей настольной книгой – у последнего, застреленного в Боливии, произведение Бека обнаружили в рюкзаке. Другой известный кубинский революционер Фернандо Мартинес Эредиа в своё время писал: «Кубинцы в большинстве своём, прежде чем изучать марксизм-ленинизм, читают "Волоколамское шоссе"». В ЦРУ специалисты до дыр зачитывали книгу тоже, изучая психологию советского командира и «загадочную русскую душу». Во Франции литературные критики назвали повесть «Волоколамское шоссе» шедевром военной прозы, итальянские посчитали её наиболее значимым произведением военных лет.
…После войны Бек закончил романы «Доменщики», о металлургах «Молодые годы», вновь вернулся к ещё одному довоенному замыслу, к книге о конструкторах авиамоторов, которая первоначально называлась «Жизнь Бережкова», но в конечном варианте получила другое имя – «Талант». Эти произведения, относящиеся к «производственной теме» не увлекали читателя: Александр Бек, несмотря на огромную славу писателя, оставался прежде всего журналистом, и слишком увлекался описанием специфических технических конфликтов.
В 1956 году Александр Бек был членом редколлегии альманаха «Литературная Москва». После войны он также написал серию очерков о Маньчжурии, Харбине и Порт-Артуре.
В 1969–1964 годах был написан роман «Новое назначение», где, опять же, Бек налёг на историю развития промышленности, и хозяйственно административной системы в 1930-е годы советской власти в частности. В центре написанного в 1965 году романа «Новое назначение» Иван Тевосян, занимавший при Сталине должность министра металлургической промышленности и чёрной металлургии. В романе не звучали диссидентские взгляды, однако он был снят из номера после того, как был объявлен к публикации в журнале «Новый мир». Определённую роль в запрещении романа сыграла вдова Тевосяна Хвалебнова, решившая, что «Новое назначение» раскрывает лишние подробности частной жизни её покойного супруга. Роман был впервые опубликован в ФРГ в 1972 году, а в СССР – только в 1986 году.
Неоконченный роман «На другой день» (1967–1970 годов), впервые опубликованный в 1989 году (журнал «Дружба народов», 1989 год № 8–9), посвящён молодости Иосифа Джугашвили-Сталина. Ранее, при обсуждении рукописи в «Новом мире», Александр Твардовский прямо в глаза Беку сказал: «Да ты же написал плохую книгу!».
Умер Бек 2 ноября 1972 года в Москве. Похоронен на Головинском кладбище.
Спустя три года после его смерти вышел последний роман писателя «На своём веку».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
Что произошло с батальоном? Не убил ли я вчера, расстреляв перед строем изменника, бежавшего ради спасения своей жизни, не убил ли я этим залпом великую силу любви к жизни, не подавил ли великий инстинкт самосохранения?
Вспомнилось – в одной статье я читал: "В бою в человеке борются две силы: сознание долга и инстинкт самосохранения. Вмешивается третья сила – дисциплина, и сознание долга берёт верх".
Так ли это? Наш генерал, Иван Васильевич Панфилов, говорил об этом по-другому. Когда-то, ещё в Алма-Ате, в ночном разговоре (пока не расспрашивайте, не отвлекайтесь, – я потом передам весь разговор) Панфилов сказал: "Солдат идёт в бой не умирать, а жить!".
Мне полюбились эти слова, я иногда повторял их. Теперь, готовясь к первому бою, думая о батальоне, которому выпало на долю драться под Москвой, я вспомнил Панфилова, вспомнил эти слова.
Неужели воля к жизни, инстинкт сохранения жизни – могучий первородный двигатель, свойственный всему живому, – проявляется только в бегстве?
Разве он же, этот самый инстинкт, не разворачивается вовсю, не действует с бешеной яростью и мощью, когда живое существо борется, дерется, царапается, кусается в смертельной схватке, защищается и нападает?
Нет, в этой небывалой войне за будущее нашей Родины, за будущее каждого из нас, любовь к жизни, воля жить, неистребимый инстинкт самосохранения должен стать для нас не врагом, а другом.
Но как пробудить и напрячь его?»
(Александр Бек, «Волоколамское шоссе»)
Александр Бек – журналист больше, чем писатель. И хотя на его литературном счету несколько романов, в историю он вошёл единственной, пожалуй, книгой «Волоколамское шоссе». Большой книгой.
…Когда началась Великая Отечественная война, Бек уже являлся автором не только газетных очерков, но и повести «Курако» о российском металлурге-подвижнике, основателе школы российских доменщиков Михаиле Курако (1935), родившейся по впечатлениям от поездки на новостройку в Новокузнецк. Повесть вышла под псевдонимом «И. Александров». Чуть позже свет увидела ещё ода повесть – «Записки доменного мастера». По сути, писатель возродил в истории российской металлургической науки имя Михаила Константиновича Курако: комбинат, построенный по его проекту, сыграл значительную роль в судьбе СССР, но сам автор до публикации книг Бека был незаслуженно забыт.
…В июне 1941 года Бек записался в народное ополчение и попал в Краснопресненскую стрелковую дивизию. Впрочем, кадровые военные морщились только от одного вида «бойца» – в очках с толстенными стеклами, в форме, в обмотках, волочившихся по земле за его стоптанными ботинками… Беку доверили то, что он умел хорошо делать – писать.
В самом начале декабря 1941 года Бек попал на командный пункт генерала Белобородова. На его глазах практически у самой Москвы, под станцией Рождествено разгорелся страшный бой. Корреспондент Бек материал представил в редакцию в срок, однако цензор заявил, будто автор в военном деле ничего не смыслит и неправильно изобразил действия комдива. Бек в возмущении тут же вновь отправился на боевые позиции к Белобородову. «Тот посмотрел, – вспоминал впоследствии Бек, – а потом велел принести печать дивизии и написал: "Всё правильно, так командовал, как здесь написано" – и печать приложил». Кстати, позже писатель данный материал «Хроника одного дня» переименовал в повесть «Восьмое декабря».
В начале 1942 года Бека отправили на новое задание, – в дивизию имени Панфилова. Добросовестный Бек начал собирать материал, которого оказалась так много, что журналист вместо очерка создал повесть, которая впоследствии выросла в роман из четырёх частей, две из которых стали «фронтовыми бестселлерами». Ещё две части были написаны много позже – повесть «Несколько дней» (1960) и «Резерв генерала Панфилова» (1960).
В этом году, 3 января, исполняется 120 лет со дня рождения Александра Альфредовича Бека.
Родился будущий писатель в семье военного врача, в Саратове. Но это совсем не точно, хотя саратовцы, гордящиеся писателем, всячески увековечивают в городе имя Бека. Но ряд исследователей утверждает, что в Саратове Саша Бек появился только в десятилетнем возрасте. Не менее вероятно, что мальчик появился на свет в Гродно, где в то время служил его отец. Потом семья переехала в Минск. Затем уж отца перевели в Саратов. Ничего не известно о матери мальчика, иногда встречаются упоминания о мачехе.
Фамилия Бек и не самое привычное отчество объясняются тем, что семейство имеет датские корни – во всяком случае, как рассказывала дочь писателя, известный литературовед, критик и поэт Татьяна Бек, такая семейная легенда тщательно оберегалась домочадцами. Как бы там ни было, в Саратове Александр Бек рос и учился – окончил реальное училище. В возрасте 16 лет вступил в Красную Армию. В Гражданскую войну служил на Восточном фронте под Уральском. Был ранен. На Александра Бека обратил внимание главный редактор дивизионной газеты и поручил ему написать несколько репортажей. С этого началась его литературная деятельность. Позже Бек учился на историческом факультете Свердловского университета работал на заводе, посещал журналистский кружок, публиковался в газете «Рабочая Москва», позднее, и в «Комсомольской правде», «Известиях».
Татьяна Бек об отце:
«…Потом учился в Свердловском университете на историческом отделении. Потом был простым рабочим на заводе имени Землячки, а вечерами на замоскворецкой окраине посещал журналистский кружок "Правды". Свои заметки и зарисовки подписывал диковинным псевдонимом "Ра-Бе": я слышу тут неповторимо-лукавый отцовский юмор – и рабочий Бек, и ребе... Потом был литературным критиком-неудачником, о чём позднее вспоминал не без самоиронии: "Представляете, я был ещё левее РАППа!" РАПП разгромили, на чём непобедоносная карьера Бека-критика благополучно завершилась».
А в 1931 году Александр Бек попал в литературную бригаду от редакции, возглавляемой Максимом Горьким и носившей имя «История фабрик и заводов». И отправился по командировками...
…Итак, в 1942 году писатель приехал в дивизию Панфилова. Он прилежно записывал рассказы участников сражений под Москвой, в рабочей его тетради уже сложился образ погибшего генерала Панфилова, с его суворовской заботой о солдатах и его характерными выражениями: «Не торопись умирать – учись воевать», «Солдат умом должен воевать», «Солдат идёт в бой не умирать, а жить», «Победа куется до боя».
Вместо очерка у Бека получилась в процессе написания целая повесть – однако рассеянный автор умудрился потерять рукопись вместе с рабочими записями. Он начал восстанавливать написанное по памяти, память услужливо выталкивала всё новые и новые подробности – летом 1942 года Бек получил отпуск от журнала «Знамя» и прочно сел за письменный стол сводить всё написанное воедино. Две части «Волоколамского шоссе» были написаны в короткий срок – в 1943 году в журнале «Знамя» появилась повесть «Панфиловцы на первом рубеже» и прославила имя автора. Продолжение последовало ровно через год. Оно печаталось уже под названием «Волоколамское шоссе» и с подзаголовком «Вторая повесть о панфиловцах». Журналы с текстом повестей зачитывались до дыр на всех фронтах, по-свойски обсуждались в блиндажах и окопах, и изучались личным составом под руководством замполитов.
В 1963 году Константин Симонов так отозвался о книге «Волоколамского шоссе»: «...среди правд, написанных всеми нами о войне, одной из самых важных и дорогих правд была правда книги Бека "Волоколамское шоссе" ...это вообще одна из самых лучших книг о войне в нашей литературе. И хотя её хорошо знают у нас и знают во всем мире, ей, этой книге, ещё не полностью воздано по заслугам».
Важнейшей, с точки зрения самого автора, является четвёртая повесть книги «Волоколамское шоссе», вместе с третьей написанная уже в мирное время, в 1950-е годы. В ней Бек описывает формирование новой тактики ведения оборонительных боёв. Непрерывно обучаясь искусству войны, Панфилов пробует новые методы ведения боя, нарушает устав и в конце романа приходит к окончательному разрыву с линейной тактикой, принимая на вооружение новаторскую тактику боя.
Читавшие книгу высокие офицерские чины, из тех, кто сам повоевал, удивлялись отсутствию у автора специального военного образования, не верили в это…
Во многих странах книга «Волоколамское шоссе», – а она была переведена на множество языков, – вошла в обязательное чтение для слушателей военных академий. Во всяком случае, книгу штудировали финские курсанты, для будущих офицеров армии обороны Израиля чтение этой книги на иврите также было обязательным.
Кубинский лидер Фидель Кастро и команданте Че Гевара называли это произведение своей настольной книгой – у последнего, застреленного в Боливии, произведение Бека обнаружили в рюкзаке. Другой известный кубинский революционер Фернандо Мартинес Эредиа в своё время писал: «Кубинцы в большинстве своём, прежде чем изучать марксизм-ленинизм, читают "Волоколамское шоссе"». В ЦРУ специалисты до дыр зачитывали книгу тоже, изучая психологию советского командира и «загадочную русскую душу». Во Франции литературные критики назвали повесть «Волоколамское шоссе» шедевром военной прозы, итальянские посчитали её наиболее значимым произведением военных лет.
…После войны Бек закончил романы «Доменщики», о металлургах «Молодые годы», вновь вернулся к ещё одному довоенному замыслу, к книге о конструкторах авиамоторов, которая первоначально называлась «Жизнь Бережкова», но в конечном варианте получила другое имя – «Талант». Эти произведения, относящиеся к «производственной теме» не увлекали читателя: Александр Бек, несмотря на огромную славу писателя, оставался прежде всего журналистом, и слишком увлекался описанием специфических технических конфликтов.
В 1956 году Александр Бек был членом редколлегии альманаха «Литературная Москва». После войны он также написал серию очерков о Маньчжурии, Харбине и Порт-Артуре.
В 1969–1964 годах был написан роман «Новое назначение», где, опять же, Бек налёг на историю развития промышленности, и хозяйственно административной системы в 1930-е годы советской власти в частности. В центре написанного в 1965 году романа «Новое назначение» Иван Тевосян, занимавший при Сталине должность министра металлургической промышленности и чёрной металлургии. В романе не звучали диссидентские взгляды, однако он был снят из номера после того, как был объявлен к публикации в журнале «Новый мир». Определённую роль в запрещении романа сыграла вдова Тевосяна Хвалебнова, решившая, что «Новое назначение» раскрывает лишние подробности частной жизни её покойного супруга. Роман был впервые опубликован в ФРГ в 1972 году, а в СССР – только в 1986 году.
Неоконченный роман «На другой день» (1967–1970 годов), впервые опубликованный в 1989 году (журнал «Дружба народов», 1989 год № 8–9), посвящён молодости Иосифа Джугашвили-Сталина. Ранее, при обсуждении рукописи в «Новом мире», Александр Твардовский прямо в глаза Беку сказал: «Да ты же написал плохую книгу!».
Умер Бек 2 ноября 1972 года в Москве. Похоронен на Головинском кладбище.
Спустя три года после его смерти вышел последний роман писателя «На своём веку».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
