Максим Горький полагал, что у Амфитеатрова не только внешность, но и наблюдательность бальзаковская
«Печальную участь Клавдии, рано или поздно и в большей или меньшей степени, испытывали все крепостные фаворитки князя. Когда любовница ему прискучивала, он, придравшись к какой-нибудь провинности, сплавлял её в степные деревни, где бедняжку постигала самая плачевная судьба. Из недолгой роскоши она попадала в вековечную нужду. Из среды лести и подобострастия переходила в среду, где её ненавидели, презирали и злорадно мстили ей за недавнее, но уже невозвратное прошлое. Клавдия, например, и года не выжила на поселенье: её травили, как злого волчонка, – пока не нашли её в петле, на осине… Один раз, на каких-то дворовых именинах, очередная фаворитка князя сказала дерзость Муфтелю. Управляющий на пирушке подвыпил и осмелел.
– Не груби, красавица, не груби! не ссорься с Богданычем! – сказал он. – Сейчас ты у князя сильнее меня, – это что и говорить. Только вашей сестры у него сколько хочешь, а Муфтель один. И сегодня Муфтель перед тобою картуз гнёт, а завтра Муфтель тебе спину дерёт.
Девушка обиделась, расплакалась и пожаловалась князю. Но он расхохотался:
– Ха-ха-ха! Немец не врет, – хоть глуп, а правду говорит. Где я возьму другого такого? Помирись с ним, Серафима; не плюй в колодезь – пригодится воды напиться.
Волкоярская дворовая хроника сохранила всего лишь одно имя женщины, которая, даже выйдя из фавора, не утратила княжеской милости. Звали эту женщину Матрёною, а прозывали Слобожанкою, потому что князь сманил её – уже вдовую по первому мужу – из пригородной костромской слободы. Бабёнка красивая, умная и пронырливая, Матрёна поставила себя так хорошо, что, когда княжой интерес к ней охладел, князь сам спросил её:
– Ты чувствуешь, что мне надоела?
– Чувствую, ваше сиятельство. Когда и куда прикажете убираться?
Князь купил Матрёне дом в ближайшем уездном городе и выдал её замуж за какого-то мещанина, наградив молодых недурным денежным приданым.
Отчаявшись найти себе поддержку в своём благом намерении воспитывать княжну, Муфтель, – в душе человек очень добрый и только на службе готовый хоть зубами загрызть всякого, кого князь прикажет, – решил:
– Взявшись за гуж, не говори, что не дюж; сделанного не разделывать стать, а надо доделывать до конца».
(Александр Амфитеатров, «Княжна»)
...Если большинство современников отмечали большое внешнее сходство Александра Амфитеатрова Оноре Бальзака, то Максим Горький полагал, что дело визуальной похожестью не ограничивается.
Он полагал, что у Амфитеатрова и писательская наблюдательность бальзаковская. В одном из писем Горький так описал Амфитеатрова, которого полагал большим писателем и называл своим товарищем:
«После Бальзака встал передо мной образ московского лихача: молодой он, умный, с большим сердцем и, конечно, фантазёр, ибо – русский же! У него этакое органическое, интуитивное доверие к жизни, хорошее, добротное. И вот: едет он по знакомым улицам, все дома ему известны, и, любовно думая о тех, кто в них живёт и как живёт, – лошадью он не правит. Заехал в тупик, оглянулся и – назад. Заглянул в переулок налево – улыбнулся умной улыбкой под усами, направо заглянул – беззлобно головой кивает. И снова едет кривой улицей, а из каждого окна на него прошлое смотрит и как бы просит: милый, изъясни, пожалуйста, зачем я такое нелепое и хаотическое выросло? А он улыбнется и – едет себе легонько, то туда посмотрит, то сюда и – дай ему Боже здоровье! – Всюду видит хорошее, а и плохое усмотря, не стонет, не охает…»
Острая на язык, если не сказать большего, Зинаида Гиппиус полагала про Амфитеатрова, что «это писатель знакомого, по существу неопределенного, типа. Кто он? Беллетрист? Критик? Публицист? Хроникер? Репортер? На каждый вопрос приходится отвечать "нет", а на все вместе – "да". Тут ещё нет ни дурного, ни хорошего. Писателей этого типа у нас было много (Глеб Успенский, Щедрин); если не было гениального, то мог быть… По тому смешению, которое царит в книгах Амфитеатрова, мы угадываем сразу средний талант… Амфитеатрову недостает художественного чутья… Способности у него, однако, есть, и большие. Он сочен и порою гибок…»
Помимо Бальзака, Амфитеатрова сравнивали и с Золя. Во всяком случае в бюллетене литературы и жизни от 1911 года, в № 4, на 134 странице писатель назван «маленьким русским Золя».
В этом году, 26 декабря, исполняется 160 лет со дня рождения Александра Валентиновича Амфитеатрова – журналиста, прозаика, драматурга, публициста, фельетониста, театрального и литературного критика, автора сатирических стихотворений.
Александр Амфитеатров родился в Калуге в семье священника Благовещенской церкви и профессора местной духовной семинарии Валентина Амфитеатрова. Спустя пару лет семья переехала в уездный город Лихвин, куда отец был назначен протоиереем и уездным благочинным.
Читать Александр научился с четырёх лет. В 10-летнем возрасте его привезли в Москву и отдали учиться в Шестую гимназию в Замоскворечье. После окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. Уже в студенческие годы начал публиковаться в юмористических журналов «Будильник» и «Осколки», к этому времени относится знакомство Амфитеатрова с Антоном Чеховым и Власом Дорошевичем. Как говорил один из его биографов, «его сразу же захватила студенческая вольница, сочную картину которой он нарисовал через много лет в романе "Восьмидесятники"».
Окончив университетский курс, Александр Амфитеатров, вопреки советам родных, отказался от карьеры юриста. Он совершил поездку в Италию, где обучился пению и по возвращению на родину поступил в оперную труппу Тифлисского театра. И во время обучения, и во время службы в театре он не прекращал сотрудничества с журналами, посылая корреспонденции из Италии, из Тифлиса, а затем из Казани, где он также пел в Оперном театре.
В 1892 году Александр Амфитеатров отказался от певческой карьеры и вернулся в Москву, став московским корреспондентом газеты «Новое время», издававшейся Алексеем Сувориным. В 1894–1896 годах совершил поездку по Болгарии, Македонии, Сербии и Черногории, посылая в российские журналы свои путевые очерки. Написал романы «Людмила Верховская» (1890), «Жар-цвет» (1895) и сборник рассказов «Психопаты» (1893).
Амфитеатров создал циклы сказок и легенд на фольклорной основе, а также переложения русских повестей XVII века о Соломонии Бесноватой, Савве Грудцыне, сказания о Петре и Февронии. Огромной популярностью пользовался его «оккультный роман» «Жар-цвет».
В 1899 году в результате «мучительного нравственного перелома» и разочарования в «охранительстве и национализме» Амфитеатров порвал с Сувориным и начал издавать, – совместно Дорошевичем, – газету «Россия» радикального направления. Материальную поддержку в этом направлении оказал известный меценат Савва Мамонтов.
Газета просуществовала меньше трёх лет – 14 января 1902 года за фельетон «Господа Обмановы» – острый памфлет на царствующий дом Романовых – издание закрыли, а Амфитеатрова выслали в Минусинск. По свежим впечатлениям Амфитеатров создал цикл очерков «Сибирские этюды», которые критика, сравнивала с «Сибирскими очерками» Мамина-Сибиряка.
В 1903 году Амфитеатрову было разрешено поселиться под Петербургом, и он сразу же включился в журналистскую работу. Однако за публикацию в газете «Русь» (1904) статьи в защиту студентов Горного института, обвинённых в прояпонских настроениях, Амфитеатров вновь выслали. На этот раз в Вологду. В том же 1904 году Александр Валентинович получил разрешение на выезд за границу и говорит родине временное «адью».
В Париже он преподавал в Русской школе общественных наук, созданной эмигрантами. Там он читал курсы истории Древнего Рима и Русского общественного движения. В 1905 года был посвящён в масоны в Парижской ложе «Космос». Выпускал антимонархическую газету «Красное знамя». Издание это просуществовало недолго, но стало заметным явлением в литературной жизни, так как в нём печатались Бальмонт, Волошин, Горький, Куприн. В 1906 – 1916 годах Александр Амфитеатров жил в Италии, где его дом в Кави, затем в Леванто стал одним из центров революционной эмиграции. В эти годы Амфитеатров – постоянный корреспондент Горького, вместе с которым руководит выходившим в России журнале «Современник», призванным объединить силы революционной демократии.
После возвращения в Россию Александр Амфитеатров возглавил отдел публицистики газеты «Русская Воля», также его статьи выходили в газете «Петербургский Листок», журналах «Нива», «Огонёк»; некоторое время он редактировал журнал «Бич». В начале 1917 года в административном порядке Амфитеатрова выслали из Петрограда, но он ещё не успел доехать до места назначения, как произошла Февральская революция, и он смог вернуться в столицу. В конце 1917 года редактировал газету «Вольность», в 1917–1918 годах печатал статьи, направленные против большевиков, в газетах «Петроградский голос», «Петроградское эхо», «Новые ведомости». Когда выход оппозиционной прессы был запрещён, Александр Амфитеатров счёл дальнейшие занятия журналистикой невозможными и стал преподавать литературу в Педагогическом институте и женской гимназии. Также он занимался переводами для издательства «Всемирная литература».
В 1919 году Амфитеатров трижды арестовывался ВЧК. После «раскрытия» так называемого «Таганцевского заговора», Амфитеатров принял твёрдое решение покинуть Россию – через двое суток после того, как был расстрелян Николай Гумилёв, потрясённый этим Александр Валентинович 23 августа 1921 года, прихватив семейство, пересёк на лодке Финский залив и оказался за границей. Из Финляндии он добрался до Праги, где жил до весны 1922 года, затем переехал в полюбившуюся ему Италию.
За годы жизни во второй эмиграции написал много художественных и публицистических произведений, сотрудничал в русских изданиях Берлина, Хельсинки, Варшавы, Риги, Белграда, Шанхая, Харбина и Парижа.
Склонность Амфитеатрова к созданию масштабных повествований не помешала ему заявить о себе как умелом мастере «малого» жанра – рассказа, анекдота, сказки. Обширно его наследие и как критика, автора мемуарных очерков, в которых даны запоминающиеся портреты Толстого, Горького (с Максимом Алексеевичем дороги Амфитеатрова окончательно разошлись, к тому же писателя откровенно недолюбливал Ленин) Андреева, Саши Чёрного и многих других.
Нетрудно догадаться, что в советское время творчество Амфитеатрова «котировалось мало», несмотря даже на воинствующий антимонархизм. В эмиграции политические взгляды писателя постепенно сместились «вправо» вплоть до признания фашистского режима Муссолини. Что не добавило популярности ему на советской стороне. Собственно, не поняли Амфитеатрова и многие белоэмигранты, быстро раскусившие суть фашизма.
Умер Александр Амфитеатров 26 февраля 1938 года – за своим рабочим столом, – в итальянском городе Леванто.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
– Не груби, красавица, не груби! не ссорься с Богданычем! – сказал он. – Сейчас ты у князя сильнее меня, – это что и говорить. Только вашей сестры у него сколько хочешь, а Муфтель один. И сегодня Муфтель перед тобою картуз гнёт, а завтра Муфтель тебе спину дерёт.
Девушка обиделась, расплакалась и пожаловалась князю. Но он расхохотался:
– Ха-ха-ха! Немец не врет, – хоть глуп, а правду говорит. Где я возьму другого такого? Помирись с ним, Серафима; не плюй в колодезь – пригодится воды напиться.
Волкоярская дворовая хроника сохранила всего лишь одно имя женщины, которая, даже выйдя из фавора, не утратила княжеской милости. Звали эту женщину Матрёною, а прозывали Слобожанкою, потому что князь сманил её – уже вдовую по первому мужу – из пригородной костромской слободы. Бабёнка красивая, умная и пронырливая, Матрёна поставила себя так хорошо, что, когда княжой интерес к ней охладел, князь сам спросил её:
– Ты чувствуешь, что мне надоела?
– Чувствую, ваше сиятельство. Когда и куда прикажете убираться?
Князь купил Матрёне дом в ближайшем уездном городе и выдал её замуж за какого-то мещанина, наградив молодых недурным денежным приданым.
Отчаявшись найти себе поддержку в своём благом намерении воспитывать княжну, Муфтель, – в душе человек очень добрый и только на службе готовый хоть зубами загрызть всякого, кого князь прикажет, – решил:
– Взявшись за гуж, не говори, что не дюж; сделанного не разделывать стать, а надо доделывать до конца».
(Александр Амфитеатров, «Княжна»)
...Если большинство современников отмечали большое внешнее сходство Александра Амфитеатрова Оноре Бальзака, то Максим Горький полагал, что дело визуальной похожестью не ограничивается.
Он полагал, что у Амфитеатрова и писательская наблюдательность бальзаковская. В одном из писем Горький так описал Амфитеатрова, которого полагал большим писателем и называл своим товарищем:
«После Бальзака встал передо мной образ московского лихача: молодой он, умный, с большим сердцем и, конечно, фантазёр, ибо – русский же! У него этакое органическое, интуитивное доверие к жизни, хорошее, добротное. И вот: едет он по знакомым улицам, все дома ему известны, и, любовно думая о тех, кто в них живёт и как живёт, – лошадью он не правит. Заехал в тупик, оглянулся и – назад. Заглянул в переулок налево – улыбнулся умной улыбкой под усами, направо заглянул – беззлобно головой кивает. И снова едет кривой улицей, а из каждого окна на него прошлое смотрит и как бы просит: милый, изъясни, пожалуйста, зачем я такое нелепое и хаотическое выросло? А он улыбнется и – едет себе легонько, то туда посмотрит, то сюда и – дай ему Боже здоровье! – Всюду видит хорошее, а и плохое усмотря, не стонет, не охает…»
Острая на язык, если не сказать большего, Зинаида Гиппиус полагала про Амфитеатрова, что «это писатель знакомого, по существу неопределенного, типа. Кто он? Беллетрист? Критик? Публицист? Хроникер? Репортер? На каждый вопрос приходится отвечать "нет", а на все вместе – "да". Тут ещё нет ни дурного, ни хорошего. Писателей этого типа у нас было много (Глеб Успенский, Щедрин); если не было гениального, то мог быть… По тому смешению, которое царит в книгах Амфитеатрова, мы угадываем сразу средний талант… Амфитеатрову недостает художественного чутья… Способности у него, однако, есть, и большие. Он сочен и порою гибок…»
Помимо Бальзака, Амфитеатрова сравнивали и с Золя. Во всяком случае в бюллетене литературы и жизни от 1911 года, в № 4, на 134 странице писатель назван «маленьким русским Золя».
В этом году, 26 декабря, исполняется 160 лет со дня рождения Александра Валентиновича Амфитеатрова – журналиста, прозаика, драматурга, публициста, фельетониста, театрального и литературного критика, автора сатирических стихотворений.
Александр Амфитеатров родился в Калуге в семье священника Благовещенской церкви и профессора местной духовной семинарии Валентина Амфитеатрова. Спустя пару лет семья переехала в уездный город Лихвин, куда отец был назначен протоиереем и уездным благочинным.
Читать Александр научился с четырёх лет. В 10-летнем возрасте его привезли в Москву и отдали учиться в Шестую гимназию в Замоскворечье. После окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. Уже в студенческие годы начал публиковаться в юмористических журналов «Будильник» и «Осколки», к этому времени относится знакомство Амфитеатрова с Антоном Чеховым и Власом Дорошевичем. Как говорил один из его биографов, «его сразу же захватила студенческая вольница, сочную картину которой он нарисовал через много лет в романе "Восьмидесятники"».
Окончив университетский курс, Александр Амфитеатров, вопреки советам родных, отказался от карьеры юриста. Он совершил поездку в Италию, где обучился пению и по возвращению на родину поступил в оперную труппу Тифлисского театра. И во время обучения, и во время службы в театре он не прекращал сотрудничества с журналами, посылая корреспонденции из Италии, из Тифлиса, а затем из Казани, где он также пел в Оперном театре.
В 1892 году Александр Амфитеатров отказался от певческой карьеры и вернулся в Москву, став московским корреспондентом газеты «Новое время», издававшейся Алексеем Сувориным. В 1894–1896 годах совершил поездку по Болгарии, Македонии, Сербии и Черногории, посылая в российские журналы свои путевые очерки. Написал романы «Людмила Верховская» (1890), «Жар-цвет» (1895) и сборник рассказов «Психопаты» (1893).
Амфитеатров создал циклы сказок и легенд на фольклорной основе, а также переложения русских повестей XVII века о Соломонии Бесноватой, Савве Грудцыне, сказания о Петре и Февронии. Огромной популярностью пользовался его «оккультный роман» «Жар-цвет».
В 1899 году в результате «мучительного нравственного перелома» и разочарования в «охранительстве и национализме» Амфитеатров порвал с Сувориным и начал издавать, – совместно Дорошевичем, – газету «Россия» радикального направления. Материальную поддержку в этом направлении оказал известный меценат Савва Мамонтов.
Газета просуществовала меньше трёх лет – 14 января 1902 года за фельетон «Господа Обмановы» – острый памфлет на царствующий дом Романовых – издание закрыли, а Амфитеатрова выслали в Минусинск. По свежим впечатлениям Амфитеатров создал цикл очерков «Сибирские этюды», которые критика, сравнивала с «Сибирскими очерками» Мамина-Сибиряка.
В 1903 году Амфитеатрову было разрешено поселиться под Петербургом, и он сразу же включился в журналистскую работу. Однако за публикацию в газете «Русь» (1904) статьи в защиту студентов Горного института, обвинённых в прояпонских настроениях, Амфитеатров вновь выслали. На этот раз в Вологду. В том же 1904 году Александр Валентинович получил разрешение на выезд за границу и говорит родине временное «адью».
В Париже он преподавал в Русской школе общественных наук, созданной эмигрантами. Там он читал курсы истории Древнего Рима и Русского общественного движения. В 1905 года был посвящён в масоны в Парижской ложе «Космос». Выпускал антимонархическую газету «Красное знамя». Издание это просуществовало недолго, но стало заметным явлением в литературной жизни, так как в нём печатались Бальмонт, Волошин, Горький, Куприн. В 1906 – 1916 годах Александр Амфитеатров жил в Италии, где его дом в Кави, затем в Леванто стал одним из центров революционной эмиграции. В эти годы Амфитеатров – постоянный корреспондент Горького, вместе с которым руководит выходившим в России журнале «Современник», призванным объединить силы революционной демократии.
После возвращения в Россию Александр Амфитеатров возглавил отдел публицистики газеты «Русская Воля», также его статьи выходили в газете «Петербургский Листок», журналах «Нива», «Огонёк»; некоторое время он редактировал журнал «Бич». В начале 1917 года в административном порядке Амфитеатрова выслали из Петрограда, но он ещё не успел доехать до места назначения, как произошла Февральская революция, и он смог вернуться в столицу. В конце 1917 года редактировал газету «Вольность», в 1917–1918 годах печатал статьи, направленные против большевиков, в газетах «Петроградский голос», «Петроградское эхо», «Новые ведомости». Когда выход оппозиционной прессы был запрещён, Александр Амфитеатров счёл дальнейшие занятия журналистикой невозможными и стал преподавать литературу в Педагогическом институте и женской гимназии. Также он занимался переводами для издательства «Всемирная литература».
В 1919 году Амфитеатров трижды арестовывался ВЧК. После «раскрытия» так называемого «Таганцевского заговора», Амфитеатров принял твёрдое решение покинуть Россию – через двое суток после того, как был расстрелян Николай Гумилёв, потрясённый этим Александр Валентинович 23 августа 1921 года, прихватив семейство, пересёк на лодке Финский залив и оказался за границей. Из Финляндии он добрался до Праги, где жил до весны 1922 года, затем переехал в полюбившуюся ему Италию.
За годы жизни во второй эмиграции написал много художественных и публицистических произведений, сотрудничал в русских изданиях Берлина, Хельсинки, Варшавы, Риги, Белграда, Шанхая, Харбина и Парижа.
Склонность Амфитеатрова к созданию масштабных повествований не помешала ему заявить о себе как умелом мастере «малого» жанра – рассказа, анекдота, сказки. Обширно его наследие и как критика, автора мемуарных очерков, в которых даны запоминающиеся портреты Толстого, Горького (с Максимом Алексеевичем дороги Амфитеатрова окончательно разошлись, к тому же писателя откровенно недолюбливал Ленин) Андреева, Саши Чёрного и многих других.
Нетрудно догадаться, что в советское время творчество Амфитеатрова «котировалось мало», несмотря даже на воинствующий антимонархизм. В эмиграции политические взгляды писателя постепенно сместились «вправо» вплоть до признания фашистского режима Муссолини. Что не добавило популярности ему на советской стороне. Собственно, не поняли Амфитеатрова и многие белоэмигранты, быстро раскусившие суть фашизма.
Умер Александр Амфитеатров 26 февраля 1938 года – за своим рабочим столом, – в итальянском городе Леванто.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
