«По причине своего роста я стоял на правом фланге. Это место называлось «Первый солдат болгарской армии"»

«В начале января меня вызвали в штаб и сказали:

— Ефрейтор Тинин, откомандировываешься в штаб министерства обороны. Для каких дел, нам неизвестно. Получи сухой паек на три дня.

Я все же начал расспрашивать, для чего, надолго ли надо уезжать. Но они сами ничего не знали. Приехал я в Софию. В штабе уже сидели еще два эмигранта — Мозговой и Бирюков. Нам сказали, что болгарская армия перебралась в Венгрию и там в ее штабе требовались переводчики русского языка. Нас одели в форму военных чиновников, без погон, но на петлицах были какие-то звездочки. В общем, подпоручики. Мы поехали в Венгрию своим ходом через Югославию.

Самым прожженным из нас оказался Мозговой. Он предложил нам:

— Ребята, давайте наберем с собой как можно больше сигарет. С ними мы будем жить, как боги.

— Но как их провезти через пограничный болгарский и югославский контроль?

— Пачек 20—30 засовывайте в рукава шинели, а шинель держите на весу. Я возьму здоровый чемодан с сигаретами.

— А как провезешь?

— Мое дело, — коротко ответил Мозговой.

Мы последовали его совету. Вот наступила первая проверка на станции Драгоман. Болгарские военные проверили наши предписания-командировки и ничего не осматривали. Потом пришли югославские пограничники. Они спросили, что в чемоданах. Чемоданы же были запечатаны бумажками с печатями министерства обороны. Мозговой вручил им документ, в котором говорилось, что в них секретные материалы для штаба армии. Как ни ходили вокруг чемоданов югославские военные чины, но открыть их не посмели. А печати-то на всех бумажках поставил еще в министерстве обороны сам Мозговой.

К вечеру мы были в Белграде. Перед тем как войти в комендатуру, Мозговой предупредил нас, чтобы мы не приближались к военным и не общались с ними. Сам же он потребовал в комендатуре три места в лучшем отеле Белграда «Сербия», для чего служило основанием то, что якобы мы везли сверхсекретную информацию маршалу Толбухину от болгарского правительства. Сербы смотрели на нас с удивлением и не могли понять, кто мы такие. Документы у нас были болгарские, говорили мы по-русски, а обмундирование на нас было вроде бы не болгарского происхождения. Запутавшись, они дали нам места в лучшем отеле Белграда.

Кстати, раньше этот отель назывался «Москва», но, когда пришли сюда немцы, его переименовали в «Сербию». Он находился, да и сейчас находится, в центре Белграда на площади Теразия.

Когда мы приехали в отель, сначала нас разместили в трех номерах. В каждом из них были прихожая, две комнаты, туалет, ванная. Мы ощутили себя барами и начали раскладывать свои сигареты. Но только мы занялись этим делом, как пришел испуганный отельный работник и сказал, что вышла ошибка. Они ждали трех английских военных корреспондентов, подумали, что это мы, и дали нам приготовленные для них комнаты.

— Ничего, — сказали мы и перебрались все трое в один двухкомнатный номер, — так даже веселей.

С неделю мы бродили по Белграду. Во всех кабаках и других ночных заведениях нас принимали как желанных гостей из-за сигарет. Они стали там разменной монетой.

В Нови Сад мы прибыли на поезде. Когда в 1999 году в начале войны в Косово Сербии американцы разбомбили мост через Дунай в городе Нови Сад, и я увидел это по телевизору, то обомлел. Таким же разбитым я видел его еще в 1945 году.

В Нови Саде мы провели не более двух дней и собирались уже уехать на поезде в Байя, где находилась переправа через Дунай в Венгрию. Но вечером перед отъездом мы зашли в ресторанчик. Там к нам подсел какой-то русский морячок. В кабаке вообще-то было много советских солдат. Один из них и заинтересовался нами. Нам была приятна эта встреча. Мы разговорились и рассказали ему, что из болгарской армии, но русские, что едем в болгарскую часть на Байю. Пьяненький морячок тоже оказался словоохотливым и сообщил нам, что он из Дунайской флотилии, что у них ракеты не такие, как на Катюшах, а в сто раз сильнее, что нажимать на кнопки у них удобнее и что он никогда бы не служил в пехоте, а только на корабле. К нему подошел советский лейтенант и приказал ему: «Ну, пойдем». Морячок попытался сопротивляться:

— А ты кто такой, — и бабахнул лейтенанта по лицу.

Тут же подскочили другие из советской пехоты в защиту лейтенанта. Тогда, откуда ни возьмись, появились морячки и с криком «наших бьют» бросились на пехоту. Нам было не с руки оказаться в этой куче. Мы рванули к хозяину кабачка. Он показал нам заднюю дверь, через которую с чемоданами мы ушли из ресторанчика, сели в трамвай и поехали к вокзалу. Но из окна трамвая Мозговой увидел, как нас преследовал крупный джип. В нем сидело человек восемь в зеленых фуражках. Мы поняли, что нас ищут как носителей военной тайны, которую нам выдал морячок о советском флоте. Поэтому сошли у вокзала, но к поезду не пошли. К тому же мы увидели на вокзале и вокруг него — всюду были зеленые фуражки». 

(Иван Тинин, «Бытие, исход. второзаконие : (история глазами очевидца) : династия Тининых и иже с ними : воспоминания»).

Первое издание книги волгоградского историка, просветителя Ивана Тинина «Бытие, исход. второзаконие : (история глазами очевидца) : династия Тининых и иже с ними : воспоминания») вышло очень скромным тиражом в 2001 году и моментально стало историографической редкостью.

Удовольствие читать мемуары этого удивительного человека я получил значительно позже – буквально только что. Читал – и узнавал в строках уже ранее слышанное… но по порядку.

…Мир тесен, а Волгоград вообще, как известно, «маленький город»: в Волгоградской ОУНБ им. М. Горького, в которой я имею честь трудиться, 3 июня 2023 года состоялась авторская презентация в рамках заседания Царицынского генеалогического общества научного издания «Историко-филологические аспекты жанра мемуаров» - на материале воспоминаний Ивана Тинина.

Книга эта вышла в текущем году в соавторстве профессора кафедры философии, истории, теории искусств и культуры Волгоградского государственного института искусств и культуры Зои Павловны Тининой и профессора кафедры русской филологии и журналистики Волгоградского государственного университета Оксаны Анатольевны Горбань.

Издание посвящено выдающемуся просветителю, педагогу-историку, преподавателю ВолГУ – Ивану Григорьевичу Тинину (1923–2007), которому в 2023 году, 19 июня, исполняется 100 лет со дня рождения.

Так вот, и Иван Григорьевич, и его супруга Зоя Павловна, и профессор Оксана Анатольевна знакомы мне давно. Потому что в 1992 году я окончил ВолГУ И, разумеется, прекрасно помню высоченную импозантную фигуру седовласого Тинина, «ходячей энциклопедии», знаменитого остроумца, любимца студентов и, особенно, студенток, никогда не ставившего двоек преподавателя историко-философского факультета университета. Оксана Анатольевна в то время еще не была профессором, но ее, по началу запомнившуюся старшекурсницей, после возвращения в «универ» после срочной службы в Советской Армии, я застал уже на кафедре русской филологии, возглавляемой незабвенной Софией Петровной Лопушанской. А профессор Зоя Павловна, - вы только подумайте, - буднично спрашивала «кто там?», когда я звонил во входную дверь квартиры четы Тининых в «сталинке» конструктивистских очертаний в районе Волгоградской ГРЭС. …Тогда электростанция еще работала и добирался в те края из «центра» я на «электричке». Какая нужда гнала меня из «центра» в «глухомань» (так мне казалось)? Сейчас расскажу.

К слову, откровенно: Иван Григорьевич, непревзойденный и страстный рассказчик, в своем кабинете наливал мне стопку-другую «Посольской» водки – в бутылку он запускал с десяток кедровых орешков «для мягкости», - и сам пропускал две-три рюмашки, чтобы беседа текла еще более плавно. Антипедагогичным это не было: в пору моих визитов к Тининым я был уже не студентом, а молодым журналистом, и целью имел интервьюировать Ивана Григорьевича, на основе биографии которого можно написать не один роман. По результатам моих поездок было написано, если не ошибаюсь, два-три газетных материала. В частности, таким образом была подготовлена достаточно объемная статья, названная, кажется, «Первый русский солдат Болгарской армии Иван Тинин», для «Военного вестника Юга России», с которым я в ту пору активно сотрудничал. (Чем горжусь: в 2019 году это уважаемое военное издание отметило свое 100-летие).

Почти так же называется, - «Первый солдат Болгарской армии», - одна из глав книги Ивана Григорьевича.

«…В этот же 1943 год и я созрел для призыва в армию. 1 сентября, буквально через неделю после смерти царя, я пошел служить в болгарскую армию. Получается, что моя военная карьера началась тогда, когда Болгария еще была союзницей Германии. Но вскоре болгарская армия вошла в состав Третьего Украинского фронта. Я стал участником Великой Отечественной войны. Недаром каждый раз 9 мая мой сын Иван в шутку поздравляет меня и с днем капитуляции и Днем Победы.

Такая неопределенность, в которую я попал во время войны, впоследствии ставила меня перед лицом различных коллизий. Например, в 1969 году посол Болгарии в СССР прислал на мое имя в Дубовку Волгоградской области, где я тогда жил, медаль по случаю 25-летия болгарской армии. Вручал мне ее военком. Я шел по залу за медалью, а сидящие в зале спрашивали друг друга:

— А Тинин с кем воевал и в какую сторону?

Кто-то из них ответил:

— Неважно, важно то, что он участник войны.

…

…Наш первый пехотный полк принадлежал первой дивизии, а она входила в первую армию. Я попал служить в первый батальон, первую роту, первый взвод, в первое отделение. По причине своего роста я стоял на правом фланге. Это место называлось «Первый солдат болгарской армии». Такого солдата все берегли, потому что считали, если он повалится, то, как косточки домино, повалятся и остальные солдаты. Но не место мне давало особый почет в армии, а то, что меня призвали со второго курса университета. Тогда в нашей роте было только два солдата со средним образованием, остальные с семилетним, а человек 10 вообще были неграмотными. Я оказался в роте единственным с незаконченным высшим образованием. Солдат со средним и высшим образованием не стригли под нулевку. Мы ходили с прическами. Нас не посылали мыть туалеты или на кухню, но маршировали мы со всеми наравне. То, что первым солдатом болгарской армии оказался русский, до армейского начальства дошло не сразу. В этой почетной должности я прослужил до декабря, потом меня отправили в школу запасных офицеров, а там вдруг обратили внимание на мою национальность. Один из офицеров сказал так: "Мы собираемся воевать против России, а у нас в армии будет русский офицер. Непорядок". Меня освободили от учебы в этой школе и отправили обратно в полк, но уже в седьмую роту.

...

…На второй неделе моего пребывания в казарме была обнаружена вошь у меня и у цыгана Пешо с левого фланга. Я стал уверять санитаров, что это не вошь, что у меня никогда их не было и я их никогда не видел. Санитары смеялись надо мной, но приказали все мое белье и одежду, включая фуражку, отнести в вошебойку.

Я снова был убит горем. Что обо мне подумают? Я, человек с незаконченным высшим образованием, оказался вшивым, как этот цыган, который никогда не носил даже сапог и радовался им так, будто ему подарили новую жену».

Повторим, что жизненный путь Ивана Тинина, родившегося в болгарском городе Дреново в семье русского эмигранта «первой волны»; учившегося в Софии; служившего в Болгарской армии в составе 3-го Украинского фронта, получившего за боевые заслуги в 1945 году от царя Болгарии Симеона II орден с короной, мечами и настоящий боевой кольт (в семейном фотоархиве имеется фотография, на которой Тинин подпоясан ремнем с висящим на нем кобурой с револьвером имени человека, уровнявших шансы сильных и слабых) ; вернувшегося в 1955 году, на историческую Родину; трудившегося культработником в провинциальной Дубовке Сталинградской области и влюблявшего в себя молодежь ВУЗовского преподавателя в Волгограде, - вполне тянет на многотомный роман. К слову, не только ваш покорный слуга, но и другие волгоградские журналисты активно и охотно «паслись» на этой благодатной ниве: только ленивый из нашего брата не воспользовался «вкусной» биографией историка Тинина и его словоохотливостью вкупе с прекрасным чувством юмора. А что до романа – похлещи иного авантюрного чтива сам Иван Григорьевич изложил свои «Бытие. Исход. Второзаконие». 

«…Мы копошились в своем укрытии, зализывая раны, а немцы вдруг начали кричать нам сверху:

— Болгар, Сталин капут!

Это заявление нас взбесило. Мы их отовсюду с потерями, но все же гнали, а они нам кричали про капут. Тогда ребята обратились ко мне как к единственному среди них русскому солдату:

— Слушай, братушка, покрой их русским матом. Может, утихомирятся.

И я крикнул:

— Тысяча двести тридцать третья сибирская стрелковая дивизия вперед!

А сам спрятался. Немцы тоже притихли. Потом спросили:

— Рус?

— Конечно, русские, трам-тара-рам (нецензурные слова), — уверенно ответил я.

Немцы чего-то залопотали на своем языке и перестали нас дразнить. Тут окончательно стемнело. Мы потихоньку начали отходить назад».

К изданию 2023 года «Историко-филологические аспекты жанра мемуаров» (на материале воспоминаний Ивана Тинина), - прилагаются собственно воспоминания Ивана Григорьевича, документы из домашнего архива, фотографии, телепередачи, тексты из публицистики и научных трудов Тинина, а также «гарики» Ивана Григорьевича (по примеру «гариков» Губермана), в которые вошли его любимые анекдоты, пословицы и поговорки. Словом, настоятельно рекомендуем.

Добавим, что до 30 июля 2023 года в Волгоградской ОУНБ им М. Горького будет работать выставка, приуроченная к 100-летию со дня рождения Ивана Григорьевича Тинина. Здесь представлены фотоматериалы, документальные и литературные источники; памятные предметы из личной семейной коллекции Тининых; дружеские шаржы И. Г. Тинина: книги-подарки Ивану Тинину с автографами.

Александр Рувинский

Фото: из семейного архива Тининых; выставка в Волгоградской ОУНБ им. М. Горького

При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького