«Дисциплина в искусстве требует свободы»
«Есть писатели, непереводимые на иностранные языки. Их можно спокойно пропагандировать за границей.
* * *
Живи современностью, поскольку не можешь перенести этого на другое время.
* * *
Человек в собственной жизни играет лишь маленький эпизод.
* * *
Положительных героев не обязательно создавать, ими обычно назначают.
* * *
О своей эпохе больше говорят слова, которых избегают, чем те, какими злоупотребляют.
* * *
Если бы умственная узость являлась жизненным неудобством!
* * *
В некоторых источниках вдохновения Муза могла бы мыть ноги.
* * *
Шедевр будет понят даже дураком. Но насколько иначе!
* * *
Нет новых направлений в искусстве, есть одно – от человека к человеку.
* * *
А казалось бы, самая восприимчивая публика – пустоголовая!
* * *
Совесть рождается иногда в момент, когда начинают ощущать её укоры.
* * *
Мы любим, чтобы наш внутренний голос доносился до нас извне.
* * *
Меня называют мастером безвыходного ситуационного юмора.
* * *
Дерзай обрести лавры! Но не с чужой головы.
* * *
Писатель, который не становится глубже, всегда остаётся на поверхности».
(Станислав Ежи Лец, из книги «Непричёсанные мысли»)
…Афорист? Всемирно известный автор философских и ироничных афоризмов, прежде всего – поэт, ставший со временем мастером фрашек, как зовется один из родившихся в Польше литературных жанров – похожих на эпиграммы коротких, от двух до четырёх строчек, едких стихов.
Поляк? Родной город поэта – Лемберг Королевства Галиции и Лодомерии в Австро-Венгрии. Как известно, Лемберг – это современный Львов. В этом городе, – то в польском, то в советском, – поэт учился, жил и работал не год, и не два. По происхождению этот поляк – еврей. Значительную часть жизни поэт прожил в Польше, здесь написана значительная часть его произведений. Здесь он закончил, – слишком рано, – земную жизнь и упокоился в земле. Отсюда начался его долгий путь классика польской литературы, польского философа, польского сатирика.
В 2024 году, 6 марта, исполняется 115 лет со дня рождения Станислава Ежи Леца.
Станислав Ежи де Туш-Летц – так звали будущую знаменитость при рождении, в семье австро-венгерского барона еврейского происхождения. Осиротел Станислав Ежи рано, и когда пришло время, не спрашивая разрешения он изменил фамилию, использовав написание Lec, что на идише означает «клоун» или «пересмешник», и сделал её своим литературным псевдонимом.
Начальное образование он получал в Вене, а затем учился во Львове, выбрав в качестве «гранита наук» юриспруденцию.
Однако увлёкся стихосложением и начал печататься в газетах-журналах.
В 1933 году вышел первый поэтический сборник Леца. К этому времени он уже активно сотрудничал с прессой.
Однако «Цветы», – а такое название носил поэтический сборник поэта, - привлёк к автору внимание полиции, отреагировавшей на стихи острого социально-политического звучания. Тогда из Львова Лец переехал в Варшаву.
Здесь поэт стал печататься в «Варшавском цирюльнике», стал постоянным автором «Шпилек», не закрывали дверей перед его носом и редакции иных изданий. В 1936 году Лец организовал литературное кабаре «Teatr Krętaczy» («Театр пересмешников»).
После Первой мировой войны став убежденным антимилитаристом, Лец примкнул к кругу единомышленников, сделавших своим рупором газету «Dziennik Popularny» («Популярный Ежедневник»), в котором «продвигали» идею создания антифашистского народного фронта. Как следствие, газету власти прикрыли, а активных сотрудников стали «закрывать», и Лец поспешил скрыться в соседней Румынии. В Румынии, скажем так, политический климат отличался от Польши не сильно, и Лец вернулся на родину, где некоторое время зарабатывал на жизнь трудами, не связанными с литературой, но потом, осмотревшись, вновь поселился в Варшаве и вернулся к прежним занятиям.
Перед самой войной он завершает подготовку к печати обширного тома фрашек и лирики под названием «Ziemia pachnie» («Пахнет землёй»), но тут немецкие спецслужбы провернули небезызвестную операцию «под чужим флагом», и началась Вторая мировая война.
Начало войны застало Леца в его родном городе. Позже он писал в автобиографии: «Пору оккупации я прожил во всех тех формах, какие допускало то время. 1939–1941 гг. я провёл во Львове, 1941–1943 гг. – в концлагере под Тернополем. В 1943 году, в июле, с места предстоявшего мне расстрела я сбежал в Варшаву, где работал в конспирации редактором военных газет Гвардии Людовой и Армии Людовой на левом и правом берегах Вислы. Потом ушёл к партизанам, сражавшимся в Люблинском воеводстве, после чего воевал в рядах регулярной армии».
То есть, после немецкого вторжения в Польшу 1 сентября 1939 года Лец в авральном порядке покинул Варшаву, вернувшись в родной Львов, который к тому времени входил в состав СССР. Лец включился в литературную жизнь и чувствовал себя под покровительством властей УССР вполне комфортно, будучи весьма востребованным автором журнала «Новые горизонты». Не менее охотно его стихи, сатира, статьи и переводы с русского брала редакция «Красного знамени». В 1940 году Лец вступил в Союз писателей и стал членом редколлегии «Литературного альманаха» во Львове. Вскоре восхвалявший советский строй Лец стал одним из самых востребованных и плодовитых литераторов Львовщины и не только её.
Соответственно, когда во Львов вошли гитлеровцы, в короткое время просоветский настроенный Лец оказался в гестапо и затем в лагере в Тернополе.
Поэту удалось бежать из лагеря в 1944 году. Он надел форму и Вторую мировую войну завершил с боевой наградой. Получив Кавалерский Крест ордена «Polonia Restituta» («Возрождённая Польша»).
В 1945 году Лец поселился в Лодзи, где вместе с друзьями – поэтом Леоном Пастернаком и художником-карикатуристом Ежи Зарубой – возродил издание популярнейшего юмористического журнала «Шпильки». За короткий срок у него вышли два сборника новых и старых произведений, а уже в 1946 году Леца направили в Вену в качестве атташе по вопросам культуры политической миссии Польской Республики. Пока Станислав Ежи Лец гулял по улице Graben и услаждал свой слух в «Wiener Staatsoper», на родине вышли томик его сатирической поэзии «Życie jest fraszką» («Жизнь – пустяк», 1948), а затем, в 1950 году, сборник «Новых стихов», написанных уже в австрийской столице.
Однако из родных мест до Леца доходили не только приятные новости: в Польше партийная диктатура жестко «закручивала гайки».
И тогда писатель уехал… в Израиль.
То был 1950 год, и в «независимом государстве» Лец выдержал два года. Свою тоску по родным местам он вылил в «Rękopis jerozolimski» («Иерусалимскую рукопись»).
В1952 году Лец вернулся в Польшу, где его никто не ждал с распростертыми объятиями. Единственным заработком стали переводы – и этому занятию Лец предался с большим азартом, обращаясь к поэзии И. В. Гёте, Г. Гейне, Б. Брехта, К. Тухольского, а также современных немецких, русских, белорусских и украинских авторов. Его собственных стихов в тот период не публиковали.
Во второй половине 1950-х годов «заморозки» сменились, разумеется, «оттепелью», в 1956 году была напечатана «Иерусалимская рукопись», в 1958 году вышла авторская антология «Из тысячи и одной фрашки».
Дальше пошло ещё веселее: вышли «Kpię i pytam о drogę?» («Насмехаюсь и спрашиваю про дорогу», 1959), «Do Abla i Kaina» («Авелю и Каину», 1961), «List gończy», «Объявление о розыске», 1963), «Poema gotowe do skoku» («Поэмы, готовые к прыжку», 1964). Также в 1964 году появилось второе издание «Непричёсанных мыслей», а через два года поэт успел ещё подготовить том «Новые непричёсанные мысли», но 7 мая 1966 года Станислав Ежи Лец скончался… Он долго, мучительно болел, и организм устал сражаться, когда Лецу было только 57 лет
Похоронен польский классик на кладбище Воинское Повонзки в Варшаве.
* * *
«Будем жить дольше! Чем другие».
* * *
«Некролог был бы отличной визитной карточкой».
* * *
«У смерти руки коротки, чтобы закрыть человеку рот».
* * *
«Бессмертный писатель умирает в своих эпигонах».
Лец не умер.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
