«Не то чтобы мир стал гораздо хуже, но освещение событий стало гораздо лучше…»
«…Его брат, викарий, тоже желтоволосый и элегантный, был наглухо застёгнут в чёрное и чисто выбрит, но в его ухоженном лице угадывалась нервозность. Казалось, он живёт только ради своей веры, но некоторые (особенно кузнец, принадлежавший к пресвитерианскому вероисповеданию) утверждали, что им в большей степени движет любовь к готической архитектуре, нежели любовь к Господу, и что его призрачные утренние прогулки по пустой церкви представляли собой всего лишь более возвышенную разновидность той же почти болезненной тяги к прекрасному, которая заставляла его брата упиваться вином и женщинами. Действительно, это обвинение в значительной степени можно было объяснить невежеством и неправильным пониманием его любви к уединенным местам, так как его часто видели коленопреклонённым, но не перед алтарем, а в крипте, на галерее или даже на колокольне. Сейчас он собирался войти в церковь через двор кузницы, но остановился и слегка нахмурился, когда заметил, что взор запавших глаз его брата устремлён в том же направлении. Он не стал впустую тратить время на обдумывание гипотезы, что его брат вдруг заинтересовался церковью. Оставалась лишь кузница, и, хотя кузнец был пуританином и не принадлежал к его пастве, Уилфред Боуэн слышал о скандалах, связанных с его красивой и довольно известной женой. Он с подозрением покосился на сарай, а полковник встал и со смехом подошёл к нему.
– Доброе утро, Уилфред, – сказал он. – Как видишь, я добрый помещик и бессонно присматриваю за своими чадами. Вот собирался зайти к кузнецу.
– Его нет дома, – буркнул Уилфред, глядя в землю. – Он в Гринфорде.
– Знаю, – беззвучным смехом отозвался его брат, – именно поэтому я собираюсь заглянуть к нему.
– Норман, – произнёс клирик, разглядывая камешек на дороге, – ты когда-нибудь боялся грома и молнии?
– Что ты имеешь в виду? – осведомился полковник. – Занимаешься метеорологией на досуге?
– Я хочу сказать, ты когда-нибудь думал, что Бог может поразить тебя прямо на улице? – спросил Уилфред, не поднимая головы.
– Прошу прощения, – сказал полковник. – Я вижу, ты увлекаешься фольклором и народными приметами.
– Зато ты увлекаешься богохульством, – отрезал священник, задетый за единственное живое место в его характере. – Но если ты не боишься Господа, у тебя есть веские причины бояться человека.
Старший брат вежливо приподнял брови.
– Бояться человека? – повторил он.
– Кузнец Барнс – самый большой и сильный мужчина на сорок миль вокруг, – жёстко сказал священник. – Я знаю, ты не трус и не слабак, но он может перебросить тебя через стену.
Удар пришёлся в цель, и тёмная складка у губ и ноздрей полковника заметно углубилась. Какое-то мгновение он стоял с застывшей ухмылкой на лице, но потом овладел собой и хрипло рассмеялся, оскалив два собачьих клыка из-под жёлтых усов.
– В таком случае, дорогой Уилфред, последний из Боуэнов поступил благоразумно, частично облачившись в доспехи, – беззаботным тоном произнес он.
Он снял свою странную круглую шляпу и показал стальную подбивку. Уилфред узнал лёгкий китайский или японский шлем, висевший среди других военных трофеев на стене в прихожей.
– Первая, что подвернулась под руку, – легкомысленно пояснил он. – Всегда попадается первая шляпа… ближайшая женщина…
– Кузнец в Гринфорде, – тихо сказал Уилфред. – А когда вернётся, неизвестно.
С этими словами он повернулся и пошёл в церковь, склонив голову и мелко крестясь, словно человек, который хочет избавиться от нечистого духа».
(Кит Честертон, «Молот Господень»)
…Крупный был писатель. Крупный мыслитель, христианский апологет. Крупный, наконец, мужчина, чей рост превышал 190 сантиметров, а вес – 130 килограммов.
Пожалуй, вы его уже узнали. В 2024 году, 29 мая, исполняется 150 лет со дня рождения английского писателя Гилберта Кита (Кийт) Честертона.
Родился Гилберт Кит Честертон 29 мая 1874 года в Лондоне. Имя Кит – к слову, не христианского происхождения, – нередко трактуют как «несущий Христа, последователь Христа». А ещё как «сильный».
Но Гилберт Кит не ломал голову над своим именем, а, особо не напрягаясь, учился в школе Святого Павла, потом постигал азы изобразительного искусства в художественной школе Слейда, рассчитывая стать иллюстратором. Посещал и литературные курсы в Университетском колледже Лондона, но не закончил обучения. Увлёкся оккультизмом.
В шестнадцать он создал журнал под называнием «Дибейтор». Опубликовав несколько критических статей, он обратил на себя внимание. В 1896 году Г. К. Честертон начал работать в лондонском издательстве Редвея и Т. Фишера Анвина (1896–1902). Кроме того, Г. К. Честертон, не жалея сил, писал и как фрилансер. Он упрочил своё имя литературного критика и с полным на то основанием стал называть себя профессионалом в журналистике.
В 1901 году Г. К. Честертон женился на Франсис Блог, с ней он прожил всю свою жизнь.
В 1902 году молодому журналисту доверили вести еженедельную колонку в газете «Daily News», затем, в 1905 году, Г. К. Честертон получил колонку в «The Illustrated London News», которую вёл на протяжении 30 лет.
В автобиографической книге «Человек с золотым ключом» Г. К. Честертон написал: «Своим успехом (как говорят миллионеры) я обязан тому, что почтительно и кротко выслушивал добрые советы самых лучших, крупных журналистов и делал всё наоборот. Они говорили мне, что надо изучать ту или иную газету и писать то, что ей подходит. Я же отчасти случайно, отчасти – по невежеству, отчасти – из-за диких убеждений молодости писал, насколько помню, только то, что газете не подходило.
Наверное, своим комическим успехом я обязан этому контрасту. Теперь, когда я старый журналист, могу посоветовать молодым одно: напишите статьи для спортивной и для церковной газеты и положите их не в тот конверт. Если статьи сравнительно умны и если их примут, спортсмены будут говорить друг другу: “А мы тоже ничего, вон какие люди для нас пишут!”, а клирики: “Почитайте, очень советую. Остроумно, остроумно”…»
Всего Г. К. Честертон написал около 80 книг. Его перу принадлежат несколько сотен стихотворений, 200 рассказов, 4000 эссе (другие исследователи уверяют, что все 7000), ряд пьес, романы «Человек, который был Четвергом», «Шар и Крест», «Перелётный кабак» и другие. Знавшие его отмечали, что от бумажного листа он отвлекался лишь на принятие пищи и сон.
Многие из его ранних произведений впервые вышли в таких изданиях, как «Спикер», «Дейли Ньюз», «Иллюстрейтед Лондон Ньюз», «Очевидец», «Новый очевидец», и в его собственном «Г. К. Уикли» («Еженедельник Г. К.»).
Первый сборник стихов Г. К. Честертона «Старцы за игрой» вышел в 1900 году. «Роберт Браунинг» и «Чарльз Диккенс» представляли собой литературные биографии. «Наполеон Ноттингхильский» был первым романом Г. К. Честертона. В «Человеке, который был Четвергом» (1908) писатель изобразил декаданс конца XIX века.
В 1909 году Г. К. Честертон переехал вместе с женой в Бэконсфильд, деревню в 25 милях к западу от Лондона, и продолжал энергично писать, выступать с лекциями и путешествовать. Между 1913 и 1914 годом он регулярно писал в «Дейли Геральд».
В своих работах Г. К. Честертон выражал недоверие мировому правительству и эволюционному развитию. Во время Англо-бурской войны он поддерживал буров. Его лекции по радио были очень популярны, включая серию дебатов с Джорджем Бернардом Шоу, с которым он дружил. Дебатировал также с Гербертом Уэллсом, Бертраном Расселом, Кларенсом Дарроу.
Младший брат Г. К. Честертона Сесил умер в 1918 году, и Г. К. Честертон редактировал его «Новый очевидец» и собственный еженедельник «Г. К. Уикли».
В 1922 году Г. К. Честертон перешёл из англиканской веры в католичество и впоследствии написал несколько работ теологического содержания, включая жизнеописания Франциска Ассизского и Фомы Аквинского. Его религиозно-философские трактаты «Ортодоксия» и «Вечный Человек» стали классикой христианской апологетики XX века. В 1934 году он стал кавалером ордена Святого Георгия II степени. Награждаются этим орденом военные и гражданские лица за верность и заслуги перед Святым Престолом.
О Г. К. Честертоне всегда охотно судачили – его неуклюжесть, внешняя неряшливость, клинок, который он непонятно зачем носил в трости, его чудовищная рассеянность, – всё это вызывало пересуды и сплетни. Сам же он также охотно потешался над своими крупными физическими формами, отмахивался от критиков, уличавших его в слабой аргументации фактов, легковесности и пристрастности. Он напоминал им, что считает себя, в первую очередь, не писателем, а журналистом.
Легенда гласит, что однажды между Китом Честерстоном и Джорджем Бернардом Шоу произошёл следующий диалог:
– Посмотрев на вас, можно подумать, что Англия голодает, – сказал Честертон
– Зато глядя на вас, можно подумать, что вы в этом виноваты, – ответил Шоу.
Широкую известность Г. К. Честертон получил, в числе прочего, и благодаря циклам детективных новелл с главными персонажами священником Брауном и Хорном Фишером. Американский писатель и критик Сэмюэл Дэшилл Хэммет, сам вошедший в список классиков детективных романов, повестей и рассказов, писал: «В том же 1911 году на другом полюсе детектива произошло событие, имевшее далеко идущие последствия для интеллектуального детектива: увидел свет первый сборник новелл Честертона с участием отца Брауна («Неведение отца Брауна»). Под пером Честертона детективная новелла приобретала новые интонации, осваивала иные территории. Не посягая на каноны детектива как интеллектуальной загадки и в этом смысле следуя за По и Конан Дойлом, Честертон внёс в детектив пафос злободневности, интерес к наиболее актуальным аспектам британской повседневности. Его детективная проза при всей её интригующей занимательности вовсе не “развлекает и только”. По сути дела, она стала своеобразным продолжением – инобытиём – его эссеистики, философическими этюдами в детективно-беллетристическом обличье».
Г. К. Честертон в России получил наибольшую популярность в 1920-е годы. Парадоксы писателя были близки разным людям – с большим уважением о британском коллеге отзывались и Корней Чуковский, и Анатолий Луначарский, и Сергей Эйзенштейн. В 1930–1950 годы о Г. К. Честертоне в СССР предпочитали не вспоминать, но в «оттепель» он «всплыл» в самиздате, в основном трудами Натальи Трауберг, которая была не только талантливым переводчиком, но и блестящим эссеистом, и, к слову, терциарием доминиканского ордена, чьё мировосприятие удивительным образом во многом совпадало с внутренним миром самого Г. К. Честертона. Наталья Леонидовна написала о рассказах Г. К. Честертона: «При всей любви к Льюису, Дороти Сэйерс, Чарльзу Уильямсу я вынуждена признать, что Честертон резче и явственней их всех противостоит стереотипам “мира сего”. Не случайно его сравнивают и с юродивыми, и с блаженными в евангельском смысле слова. Одно из обычных для него несоответствий “миру” – сочетание свойств, которые считают несовместимыми и даже противоположными. Собственно, весь брауновский цикл стоит на сочетании простодушия с мудростью».
Сам Г. К. Честертон нередко высказывался так, что фразы его моментально становились афоризмами:
– «Можно понять космос, но не себя; расстояние между собственно человеком и его внутренним “Я” подчас больше, чем расстояние до звёзд…»;
– «Если вы не поняли человека, вы не имеете права осуждать его, а если поняли, то, вполне возможно, не пожелаете этого делать…»;
–«Не то чтобы мир стал гораздо хуже, но освещение событий стало гораздо лучше…»;
–«В человеке, который ест икру, потому что ему захотелось, больше простоты, чем в том, который ест ячменные хлопья из принципа…».
…Писатель скончался 14 июня 1936 года в своём доме в Бэконсфильде, где он жил вместе с женой и приёмной дочерью. Гроб писателя был настолько велик, что спускали его не по лестнице дома, а через окно. Проповедь на панихиде Вестминстерском соборе, состоявшейся уже 27 июня, прочитал Рональд Нокс – известный религиозный деятель и, также как сам Г. К. Честертон, писатель, автор детективов. Р. Нокс на смерть Г. К. Честертона написал такие стихи:
«”Со мной он плакал”, – Браунинг сказал,
“Со мной смеялся”, – Диккенс подхватил,
“Со мною, – Блейк заметил, – он играл”,
“Со мной, – признался Чосер, – пиво пил”,
“Со мной, – воскликнул Коббет, – бунтовал”,
“Со мною, – Стивенсон проговорил, –
Он в сердце человеческом читал”,
“Со мною, – молвил Джонсон, – суд вершил”.
А он, едва явившийся с земли,
У врат небесных терпеливо ждал,
Как ожидает истина сама,
Пока мудрейших двое не пришли.
“Он бедных возлюбил”, – Франциск сказал,
“Он правде послужил”, – сказал Фома». (Перевод Анатолия Якобсона)
В год смерти Г. К. Честертона Папа Римский Пий XI назвал его «защитником веры». Около десяти лет тому назад Папа Франциск объявил о начале процесса канонизации Г. К. Честертона. Однако дело о беатификации и канонизации британского писателя продвигается весьма неспешно. Чему способствуют многочисленные обвинения Г. К. Честертона в антисемитизме, с которыми писатель столкнулся ещё при жизни. Однако специалисты уже давно установили, что подобные обвинения изрядно преувеличены, а вот то, что Г. К. Честертон критиковал немецкие расовые теории и открыто выразил отвращение к правлению Адольфа Гитлера, когда оно только успело начаться – факт.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
