«Учителя знаю изнутри. Знаю ежедневный подвиг его жизни и работы, его неудачи и огромные победы».
«…Но где же выпускать «Искру»? Разве можно было в России печатать такую газету? Против царя. Против помещиков и фабрикантов. Против полицейских чиновников. Конечно, нельзя выпускать в России такую газету! Где же?
Владимир Ильич посоветовался с товарищами. Обсудили со всех сторон и решили выпускать газету за границей. Конечно, и там выпускать такую газету можно было только в глубокой тайне. Но там всё же не так много было русских полицейских ищеек, не сразу угодишь за решётку.
Решено. Владимир Ильич съездил попрощаться с Надеждой Константиновной — у неё только через девять месяцев кончится ссылка, — и поезд помчал его в далёкие чужие края. Надолго ли? Оказалось, надолго.
В немецком городе Лейпциге, с узкими улицами, островерхими домами и кирками, было много фабрик и ещё больше типографий и всевозможных книжных лавочек. Жил в Лейпциге один немец, лет тридцати пяти, по имени Герман Рау, весёлый, усатый, подстриженный бобриком. Он был хозяином маленькой типографии в деревушке Пробстхейд, неподалёку от Лейпцига. В типографии Германа Рау всего-то и стоял один-единственный станок. Правда, большущий. На этом большущем допотопном станке печаталась спортивная рабочая газета, разные объявления и брошюрки.
Герман Рау был социал-демократом и состоял членом немецкой социал-демократической партии. Однажды лейпцигские социал-демократы сказали Герману Рау, что приехал из России марксист. Приехал в Женеву. Затем поселился в Мюнхене. Задача у русских марксистов: выпускать революционную газету. С этим делом обратился приезжий к русским эмигрантам и немецким социал-демократам. Решили: первый номер «Искры» выпустить в немецком городе Лейпциге.
— Надо помочь русским товарищам, — сказали Герману Рау лейпцигские социал-демократы, когда получили из Мюнхена весть о приезжем.
Герман Рау рад помочь, да вот беда: в типографии и в помине не было русского шрифта. Был немецкий шрифт, а русского не было.
Думали день, думали два, на третий надумали, вернее, договорились с надёжным товарищем. В одной лейпцигской типографии печатались для России на русском языке церковные книги. К этой-то типографии и подкатил однажды наборщик, помощник Германа Рау, ручную тележку. Подкатил, стал в сторонке, закурил сигарету. Стоит. Люди мимо идут, ничего не видят особенного. Через некоторое время кто-то махнул рукой из окна. А ещё погодя вышел товарищ, рабочий с подвязанным фартуком. Видно, в фартуке тяжесть. Да, там был русский шрифт, свинцовые русские буковки. Товарищ ссыпал шрифт в тележку. Наборщик прикрыл старой курткой и повёз. Теперь скоро будет печататься «Искра»!
Приехал из Мюнхена Владимир Ильич. Привёз статьи для газеты, свои и товарищей. Владимир Ильич снял комнатёнку на окраине Лейпцига. Каждое утро вставал до рассвета. И нынче рано проснулся. За окном темнота. Тихо. Даже фабричных гудков ещё не слыхать. В комнате зябко. На улице стоял сырой холодный декабрь.
Владимир Ильич вскипятил на спиртовке чай. Выпил, обжигаясь, из жестяной кружки и, как обычно, вышел из дома. Идти далеко — до деревни Пробстхейд, до типографии Германа Рау. Наверное, километров пять-шесть надо идти. Конки туда не было, шагай на своих на двоих. Навстречу шли пешие или ехали на велосипедах рабочие. Тарахтели повозки: крестьяне везли продукты на рынок. Вот город кончился. Началось снежное поле. Вдалеке чернел лес. Засветились огоньки окрестных селений. И в типографии Германа Рау, в деревне Пробстхейд, светились окошки. Горела керосиновая лампа.
Вся типография состояла всего из одной большой комнаты. Половину комнаты занимал громоздкий старый станок. Были ещё две наборные кассы. В чугунной печке жарко трещали дрова, качалось пламя, качались тени на стенах. В типографии был хозяин Герман Рау, да наборщик, да один ученик. И никого больше.
— Сегодня важный день, — сказал Владимиру Ильичу по-немецки Герман Рау.
Владимир Ильич кивнул. Да, сегодня был важный день. Владимир Ильич волновался. До сих пор всё велась подготовка, а сегодня...
Наборщик тяжело поднял раму с набором. Перенёс к станку. Герман Рау встал за станок. Взялся за ручку. Станок зашумел. Валик завертелся. И газетный лист сполз с машины, еще влажный лист! Первый номер «Искры» был напечатан.
Владимир Ильич взял газету. Как долго и страстно мечтал он об этой минуте!»
(Мария Прилежаева, «Жизнь Ленина»)
Возможно, роман 1970 года «Жизнь Ленина» и не является самым лучшим произведением Марии Прилежаевой, но именно он принес ей в 1971 году Государственную премию РСФСР имени Н.К. Крупской, а позже - премию Ленинского комсомола. К своему вкладу в Лениниану писательница шла постепенно. Ставшая известной своими произведениями о школе, школьной жизни, подростках и юношестве, Мария Павловна в 1950-х годах получила задание главного редактора «Детгиза» К.Ф. Тискунова – написать для детей «художественную» биографию будущего «Всесоюзного старосты» Михаила Калинина. Не привыкшая спорить с начальством Прилежаева с заданием блестяще справилась, написав повесть «С берегов Медведицы». И после этого еще пару десятков лет свое писательское перо использовала в разработке историко-революционной темы. Совершенно искренне полагая, что воспитание подрастающего поколения на героике революции и благородных образах «пламенных революционеров» – задача советской детской литературы.
В 2023 году, 22 июня, исполняется 120 лет со дня рождения Марии Павловны Прилежаевой, советского детского писателя.
Стоит, пожалуй, сразу подчеркнуть: свою творческую работу Прилежаева всегда полагала достойным вкладом в общее дело коммунистического воспитания молодёжи, это раз. И два – книги Марии Павловны действительно были в числе любимых у советских детей. Они воспитали не одно поколение и остались в памяти многих.
Средние тиражи в 1980-е годы составляли 100 000 экземпляров, а тираж книг о В.И. Ленине и М.И. Калинине – до 150 000 экземпляров. Книги «Удивительный год» и «Три недели покоя» были рекомендованы для дополнительного чтения в школах. Произведения Прилежаевой были переведены на многие языки мира, их читали, - не по принуждению, а с интересом, - школьники не только СССР, но и других социалистических стран.
Мария Прилежаева родилась в Ярославле в семье обедневших мелкопоместных дворян. Ее детство и юность пришлись на годы революции и становления советской власти в провинциальном городе Александров (ныне четвёртый по величине город Владимировской области, туристский центр на Золотом кольце России). Здесь будущая писательница училась в гимназии, о чем позднее подробно и интересно рассказала в автобиографической книге «Зеленая ветка мая».
После окончания гимназии 16-летняя Мария Прилежаева стала сельской учительницей в селе Петрищево Переяславского уезда Владимирской области, а через год получила направление в педагогический техникум Загорска (Московская область), где обучалась в 1922-1923 годах.
«Милые, любознательные мои ученики! Они прибегали в школу чуть свет… Днем я учила ребят чтению, письму, арифметике. Вечерами они снова прибегали в школу. Мы усаживались в кружок на полу в теплой кухне, и я рассказывала им, что помнила из прочитанного, или читала вслух Пушкина, Толстого, Некрасова при свете лучины…».
В 1925 году будущая писательница поступила на педагогический факультет 2-го МГУ (ныне МПГУ), после окончания которого в 1929 году продолжила преподавать – работала учительницей, воспитательницей детского дома в Архангельске, школах в Яхроме и Загорске, Москве.
С 1936 года началась литературная деятельность Марии Прилежаевой, начавшей публиковать в журнале «Работник радио» и в газете «Московский строитель» многочисленные рецензии на выпускаемые в СССР книги русских и зарубежных авторов. После гибели на советско-финляндской войне одного из любимых учеников Марии Павловны, она написала повесть о школьниках «Этот год». (Некоторые современные «блогеры», подготовившие заметки к 120-летию Полежаевой, не обратили внимание на «проделки» предиктивной системы Т9, и в ряде публикацией назвали повесть «Это Бог». Им и в голову не пришло, что в 1941 году произведение с таким названием не могло появиться в советском «толстом» журнале априори). Педагогический стаж М. Прилежаевой составлял к тому времени уже 20 лет, а опубликованная в журнале «Октябрь» в августе 1941 года повесть – первым литературно-художественным произведением. «Этот год» был замечен: вскоре Прилежаевой поступило предложение от журнала «Пионер» написать повесть о любящих Родину и ненавидящих фашистов советских школьниках. Тему Прилежаева нашла близкой собственным настроениям, и из-под ее пера вскоре вышла повесть «Таня Слесарева» о школьном интернате.
Повесть «Юность Маши Строговой», - одна из самых известных, - вышла в 1948 году По словам автора, у героини был прототип – девушка-учительница, встретившаяся ей во время эвакуации в Алма-Ате. Автор отмечала: «В какой-то мере там есть и моя собственная жизнь, хотя юность Маши Строговой почти на двадцать лет протекала позднее моей. Да и обстоятельства совсем иные. Нет, автобиографии там никакой. А душевные движения Маши, ее чувства и мысли мне близки…». Мария Павловна также говорила: «Я люблю свою повесть “Юность Маши Строговой” … писала ее сердцем, верила каждому своему написанному слову, каждому характеру, особенно, конечно, главной героини, писала свободно, непосредственно, непринужденно; в этой книге, мне кажется… жизнь, которую я знаю и люблю».
«Учителя знаю изнутри. Знаю ежедневный подвиг его жизни и работы, его неудачи и огромные победы. Не все мои книги, всегда писавшиеся с увлечением, вполне и – даже без “вполне” – хороши. Но иные дошли до читателя, вызвали отклик…», - самокритично оценивала свою работу Мария Павловна, к 1950-м годам уже хорошо известная в стране писатель.
В течение многих лет Мария Павловна возглавляла Совет по детской и юношеской литературе СП СССР, была секретарем Московской писательской организации, депутатом Моссовета трех созывов. Много выступала по радио на этические темы, вела обширную переписку с читателями.
Неоценимый вклад внесла Мария Прилежаева в развитие истории советской литературы, создав книгу «Дороги, дороги…» (1980) – сборник очерков в форме лирического дневника о советских писателях К.А. Федине, Вс. Иванове, А. Мусатове, В.А. Любимовой, М.А. Рыбниковой, Л.А. Кассиле, Р.И. Фраермане. Также Мария Павловна много внимания уделяла становлению молодых писателей – в их числе Анатолий Алексин, Михаил Алексеев, Азат Абдуллин, Альберт Лиханов и другие.
Наиболее известные книги Марии Прилежаевой - «Этот год» (1941); «Таня Слесарева» (1941); «Семиклассницы» (1944); «Юность Маши Строговой» (1948); «С тобой товарищи» (1949); роман «Над Волгой» (1952); «С берегов Медведицы» (1955); «Начало» (1957); «Под северным небом» (1959); «Пушкинский вальс» (1961); «Третья Варя» (1963); «Удивительный год» (1966); «Три недели покоя» (1967); художественная биография В.И. Ленина для детей «Жизнь Ленина» (1970); художественно-публицистическая книга для детей «На Двадцать четвертом съезде» (1971); «Осень» (1977); «Всего несколько дней» (1979); «Дороги, дороги…» (1980.
Некоторые книги Прилежаевой в 1970-е годы были экранизированы – в частности, до зрителей дошли телеспектакль «Пушкинский вальс» с музыкой Прокофьева, телефильмы «Сиреневые облака» и «Осенняя история».
Мария Павловна была награждена орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», медалями СССР.
Мария Павловна Прилежаева скончалась 10 апреля 1989 года в Москве. Ей было тогда 85 лет и, по свидетельству некоторых ее современников, начавшаяся в стране «перестройка» заставила пожилую женщину подвергнуть сомнениям идеалы, которым она была верна всю жизнь. Даже, вернее, пожалуй, будет сказать, что для писательницы очень мучительным было осознание, что пришло время ниспровержения прошлых кумиров – того же, например, Калинина. Потоки «перестроечной» «обличительной», безапелляционной и неаргуменированной грязи из уст невесть откуда взявшихся «экспертов» лились на людей, хорошо знакомых писателю - личного секретаря Ленина Лидию Фотееву, приму-балерину Большого театра Ольгу Лепешинскую и других...
Похоронена Мария Павловна Прилежаева на Переделкинском кладбище.
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
