article image

«Тот совершает грех, кто говорит, что любовь может умереть…»

«…Страшен берег обнажённый;
Нет ни жила, ни древес;
Чёрен, дик, уединённый,
В стороне стоит утёс.

И пещера под скалою —
В ней не зрело око дна;
И чернеет пред луною
Страшным мраком глубина.

Сердце Лоры замирает;
Смотрит робко на утёс.
Звучно к бездне восклицает
Паладин: “Я дань принёс”.

В бездне звуки отразились;
Отзыв грянул вдоль реки;
Вдруг… из бездны появились
Две огромные руки.

К ним приблизил рыцарь сына…
Цепенеющая мать,
Возопив, у паладина
Жертву бросилась отнять

И воскликнула: “Спаситель!..”
Глас достигнул к небесам:
Жив младенец, а губитель
Ниспровергнут в бездну сам.

Страшно, страшно застонало
В грозных сжавшихся когтях…
Вдруг всё пусто, тихо стало
В глубине и на скалах».

(Роберт Саути, «Адельстан». Перевод Василий Жуковский)

 

«…Вдруг бездна их унылый и глубокий

И тихий голос издала:

Гармония в дали небес высокой

Отозвалась и умерла...

 

При звуке сем Доника побледнела

И стала сумрачно-тиха;

 

И вдруг... она трепещет, охладела

И пала в руки жениха.

 

Оцепенев, в безумстве исступленья,

Отчаянный он поднял крик...

В Донике нет ни чувства, ни движенья:

Сомкнуты очи, мёртвый лик.

 

Он рвётся... плачет... вдруг пошевелились

Её уста... потрясена

Дыханьем лёгким грудь... глаза открылись...

И встала медленно она.

 

И мутными глядит кругом очами,

И к другу на руку легла,

И, слабая, неверными шагами

Обратно в замок с ним пошла.

 

И были с той поры её ланиты

Не свежей розы красотой,

Но бледностью могильною покрыты;

Уста пугали синевой.

 

В её глазах, столь сладостно сиявших,

Какой-то острый луч сверкал,

И с бледностью ланит, глубоко впавших,

Он что-то страшное сливал.

 

Ласкаться к ней собака уж не смела;

Её прикликать не могли;

На госпожу, дичась, она глядела

И выла жалобно вдали.

 

Но нежная любовь не изменила:

С глубокой нежностью Эврар

Скорбел об ней, и тайной скорби сила

Любви усиливала жар.

 

И милая, деля его страданья,

К его склонилася мольбам:

Назначен день для бракосочетанья;

Жених повёл невесту в храм.

 

Но лишь туда вошли они, чтоб верный

Пред алтарем обет изречь:

Иконы все померкли вдруг, и серный

Дым побежал от брачных свеч.

 

И вот жених горячею рукою

Невесту за руку берёт...

Но ужас овладел его душою:

Рука та холодна, как лёд.

 

И вдруг он вскрикнул... окружён лучами,

Пред ним бесплотный дух стоял

С её лицом, улыбкою, очами...

И в нём Донику он узнал.

 

Сама ж она с ним не стояла рядом:

Он бледный труп один узрел...

А мрачный бес, в неё вселенный адом,

Ужасно взвыл и улетел».

(Роберт Саути, «Доника». Перевод Василий Жуковский)

Право, с неуверенностью выводим слово «перевод»: Василий Жуковский очень и очень творчески относился к произведениям Роберта Саути, меняя не только имена их героев, места действия и общий антураж, но и стихотворные размеры. С другой стороны, Роберт Саути и сам черпал вдохновение в средневековых легендах. В сухом остатке – В. Жуковский, получивший прозвище «балладник» и Р. Саути, поэт-романтик, представитель «озёрной школы», лейкист (от англ. «lake» – «озеро». В. Жуковский – эдакий посредник между европейской балладной традицией и русской поэзией начала ХIХ века. Р. Саути – с берегов озёр горного региона в Северо-Западной Англии, графство Камбрия «переместившийся» в придворные поэты-лауреаты.

В 2024 году, 12 августа, исполняется 250 лет со дня рождения Роберта Саути.

Роберт Саути появился на свет в Бристоле, и был он первенцем в ставшей многодетной семье мелкого торговца льняным полотном. Детство Роберта прошло в семье тётки по линии матери, где было куда сытнее, чем в ограниченном финансово родном доме.

В 14 лет Роберта отправили учиться в Вестминстерскую школу, в которой он провёл четыре года. По всей вероятности, в школе ему не больно то понравилось, потому что юноша написал статью против порки в учебных заведениях, опубликовал её в периодическом журнале «Флэджелэнт», созданном Саути в содружестве со школьными товарищами, за что и был исключен.

В 1792 году Р. Саути стал студентом Баллиол-колледжа Оксфордского университета. К тому времени он уже твёрдо решил добиться признания на литературном поприще и вольным отношением к религии разрушил чаяния родни, видевшей его носителем духовного сана.

Состоявшееся в 1794 году знакомство Роберта Саути с Сэмюэлем Колриджем (так уж вышло, что в последствии дружба этих лейкистов сошла на нет, как по мировоззренческим, так и по общественным причинам, но в своё время была чрезвычайно важной для обоих) укрепило будущего поэта-лауреата в намерении отказаться от церковной карьеры и оставить Университет, где он проучился только два года.

Ещё до знакомства с С. Колриджем, Р. Саути испытал радость первой публикации. В 1794 году он также написал драматическую поэму «Уот Тайлер» – под впечатлением от идей французской революции.

Молодой поэт много путешествовал, жил в Испании и Португалии. Он старательно изучал португальский и испанский языки и литературу, а по возвращении на родину в 1797 году опубликовал «Письма из Испании и Португалии», изобилующие сведениями о жизни, обычаях, нравах и культуре народов Пиренейского полуострова. Также Р. Саути привлёк к себе внимание публикацией ряда произведений, отмеченных сильным влиянием «готической» литературы и традиции народной баллады – «Адельстан», «Варвик» («Сэр Уильям и Эдвин»), «Суд Божий над епископом» и другие.

Ему принадлежат переводы рыцарских романов – в частности, знаменитого «Амадиса Гальского», цикла о палмейринах и лучшего сочинения этой серии «Палмейрина Английского».

Р. Саути написал пять больших описательных поэм – каждая на сюжет из мифологии разных народов: «Талаба-разрушитель» (1801), «Мэдок» (1805), «Проклятие Кехамы» (1810), «Родерик, последний из готов» (1814), «Видение суда» (1821).

В 1803 году вышел дебютный сборник стихов 17-летнего Генри Кирка Уайта. В то время, как критика отнеслась к молодому поэту довольно сурово, Р. Саути, уже имевший поэтический вес, разглядел в юноше талант и установил над ним опеку. Их дружба продлилась до самой скоропостижной смерти Уайта в 1806 году.

В 1813 году был избран придворным поэтом-лауреатом. В этом статусе Р. Саути откликался в своих произведениях на крупнейшие события своего времени. Так были им написаны «Триумфальная песнь» и «Ода уходящему году», посвящённые осмыслению и прославлению 1814 года как конца тиранической эпохи Наполеона, свергнутого героическими усилиями русского народа и антинаполеоновской коалиции европейских стран. В творчестве Р. Саути отчетливо возникла тема героизма русского народа в период Отечественной войны 1812 года Так, в 1813 году была написана сатирическая песня «Марш на Москву», в которой Р. Саути насмешливо противопоставил контрастные состояния французской армии в начале («летняя экскурсия в Москву» «четырёх тысяч мужчин») и в конце военной кампании, когда она была наголо разбита русскими воинами («Слишком холодно было ему на дороге, / Слишком жарко в Москве»). Р. Саути с видимым удовольствием и откровенным уважением привёл боевой список имён прославленных русских полководцев, оригинально истолковывая семантику их фамилий.

«Войска идут, их русские ждут,

Они не могут парле-франсе,

Но драться отлично умеют все.

Но уж Нап коль взялся, вперед прорвался.

Над зелёной травой небес синева,

Морблё, парблё, коман са-ва!

Взята французом Москва!

 

                               7

 

Но Нап не успел оценить подарка,

Стало в Москве ему слишком жарко,

После стольких стараний такой удар:

Пылает московский пожар!

Небо синеет, растёт трава,

Морблё, парблё, коман са-ва!

Покинута Напом Москва!

 

                               8

 

Войско в обратный путь пустилось,

Тут на него беда и свалилась:

Ермолов, Тормасов и Балашов

И много других с окончаньем на ов,

Милорадович и Юзефович,

Да заодно уж и Кристафович

И много других с окончаньем на ович,

Голицын, Дедюрин, Селянин, Репнин,

И много других с окончаньем на ин,

А также Загряжский, Закревский, Запольский,

И Захаржевский, и Казачковский,

Волконский, Всеволожский и Красовский,

И куча других на ский и на овский.

Много было тут русских фамилий,

Очень Напу они досадили:

Дохтуров полечил его,

Потом Горчаков огорчил его,

И Давыдов слегка подавил его,

А Дурново обдурил его,

А Збиевский сбил с ног его,

А Игнатьев погнал его,

А Кологривов в гриву его,

А Колюбакин в баки его,

А Рылеев в рыло его,

А Скалон по скуле его,

А Ушаков по ушам его…

А последним шёл седой адмирал,

Страшней человека никто не видал,

А уж имя его, читатель прости,

Мне не написать и не произнести.

И обступили бедного Напа,

И протянули грубые лапы,

Да как погнали его по росе…

Вот такое вышло парле-франсе.

В глазах зелено, на губах синева,

Морблё, парблё, коман са-ва!

Такое вышло парле-ву.

Попомнят французы Москву!»

(Перевод Александры Петровой)

Однако за своё звание придворного «одасочинителя» Р. Саути подвергался и критике со стороны многочисленных современников, среди которых были не только завистливые недоброжелатели. Так, не обиженный славой Байрон в начале «Дон Жуана» и в сатирической поэме «Видение суда», созданной в ответ на одноимённое сочинение Р. Саути, критиковал коллегу по перу за сервилизм по отношению к монарху и к европейской реакции 1810–1820-х годов.

«Зачем теперь тревожить тень великих,

Когда сменил их жалких бардов ряд? <…>

Нет отдыха наборщикам, станкам;

Там эпос Соути лавки наводняет <…>.

 

Когда же, Соути, будет передышка?

Ты в творчестве доходишь до излишка.

Довольно трёх поэм. Ещё одна,

И мы погибли; чаша уж полна.

Ты мастерски пером своим владеешь,

Так докажи, что и щадить умеешь.

Но если ты, наперекор мольбам,

Свой тяжкий плуг потащишь по полям

Поэзии и будешь, не жалея,

Ты чёрту отдавать матрон Берклея –

То уж пугай поэзией своей

Ещё на свет не вышедших детей…»

(Джордж Байрон)

Специалисты указывают, что Р. Саути ввёл в английский язык немало новых слов. Например, в 1809 году в журнале «Quarterly review» он употребил слово «автобиография», причём прогнозировал этому жанру бурное развитие. Благодаря своему сочинению «История Бразилии», Р. Саути «подарил» европейцам остающееся популярным и поныне слово «зомби», позаимствованное из гаитянского языка.

В России произведения Р. Саути были прекрасно известны. Кроме большого специалиста Василия Жуковского, переводил произведения британца и Александр Пушкин. Вдохновившись сюжетом«Родерика», А. Пушкин написал и собственную поэму «Родрик».

В начале XX века Р. Саути переводили Н. Гумилёв и М. Лозинский. В 1922 году в издательстве «Всемирная литература» появилось первое в России отдельное издание баллад Р. Саути, составленное Н. Гумилёвым.

Добавим, что широко известная сказка «Три медведя» была впервые опубликована как литературная под авторством Роберта Саути. Русскоязычным читателям эта сказка известна в пересказе Льва Толстого. Вероятно, граф Толстой пересказывал уже переделанных «Трёх медведей» в «Златовласку» – у Р. Саути в дом медведей проникла вовсе не милая девочка, а противная шкодливая старуха.

При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького