«Он не боялся решительно никого и ничего». А ещё «ломал все рамки»…
«…Казаков стал бывать в биллиардных, шутя сыграл партию с кем-то из приятелей, а через год уже обыгрывал всех маркеров в городе.
Дорого, однако, Казакову стоило выучиться. Много раз приходилось обедать с «ушком» вместо хлеба, ещё больше сидеть в тёмном корпусе под арестом за опоздание на ученье…
Его произвели в офицеры, дали роту, но он не оставлял игры.
Слава о нём, как о первом игроке, достигла столиц, а вскоре он и сам сделался профессиональным игроком.
Опоздав на какой-то важный смотр, где присутствие его было необходимо, Казаков, по предложению высшего начальства, до которого стали доходить слухи о нём как о биллиардном шулере, должен был выйти в отставку.
Ему некуда было больше идти, как в биллиардную. И пошла жизнь игрока.
То в кармане сотни рублей, то на другой день капитан пьёт чай у маркеров и раздобывается «трёшницей».
Когда своих денег не было подолгу, находились антрепренёры, водившие Казакова по биллиардным. Они давали денег на крупную, верную игру, брали из выигрыша себе львиную долю и давали капитану гроши «на харчи».
Он играл в клубах, был принят в порядочном обществе, одевался у лучших портных, жил в хорошем отеле и… вёл тесную дружбу с маркерами и шулерами. Они сводили ему игру.
Шли годы. Слава его, как игрока, росла, известность его, как порядочного человека, падала.
Из клубных биллиардных он перебрался в лучшие трактиры; потом стал завсегдатаем трактиров средней руки.
И здесь узнали его. Приходилось сводить игру непосильную, себе в убыток.
Капитан после случайного крупного выигрыша бежал из столицы на юг и начал гастролировать по биллиардным. Лет в семь он объездил всю Россию и, наконец, снова появился в столице.
Но уж не тот, что прежде: состарился.
От прежнего джентльмена-капитана остались гордая, военная осанка, седая роскошная шевелюра и сильно поношенный, но прекрасно сидевший чёрный сюртук. Вот каким он явился в биллиардную бульварного трактира.
Играли на деньги два известных столичных игрока: старик, подслеповатый, лысый, и молодой маркер из соседнего трактира.
Маркер проигрывал и горячился, старик хладнокровно выигрывал партию за партией и с каждым ударом жаловался на свою старость и немощь.
– Ничего, голубушки мои, господа почтенные, не вижу, ста-арость пришла! – вздыхает старик и с треском “делает” трудный шар.
– Старый чёрт, кроме лузы, ничего не видит! – сердится партнёр.
– Подрезаю красненького.
– Тридцать пять, и очень досадно! – считает маркер.
– В угол.
– Не было. Никого играют, тридцать пять дожидают!
– Батюшки мои светы! Кого это я вижу! Сколько лет, сколько зим, голубушка Василий Яковлевич! Какими судьбами-с?
– На твою игру, Прохорыч, посмотреть приехал; из Нижнего теперь…
Прохорыч, живо кончив партию, бросил кий, и два старика, “собратья по оружию”, жарко обнялись, а потом уселись за чай.
– Где побывал, Василий Яковлевич?
– Дурно кончил. Теперь из Нижнего, в больнице лежал месяца три, правая рука сломана, сам развинтился… Все болит, Прохорыч!
Прохорыч вздохнул и погладил бороду.
– Руку-то где повредил? – спросил он, помолчавши.
– В Нижнем, с татарином играл. Прикинулся, подлец, неумелым. Деньжат у меня ни-ни. Думал – наверное выиграю, как и всегда, а тут вышло иначе. Три красных стало за мной, да за партии четыре с полтиной. Татарин положил кий: дошлите, говорит, деньги! Так и так, говорю, повремените: я, мол, такой-то. Назвал себя. А татарин-то себя назвал: а я, говорит, Садык… И руки у меня опустились…
– Садык, Садычка? Ну, на чёрта, Василий Яковлевич, налетел.
– Да, Садык. Деньги, кричит, мне подавай. Маркер за партии требует. Я было и наутёк, да нет…
– Ну, что дальше, что?
– Избили, Прохорыч, да в окно выкинули… Со второго этажа в окно, на мощёный двор… Руку сломали… И надо же было!.. Н-да. Полежал я в больнице, вышел – вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельём. Собрали кое-что маркеры в Нижнем, отправили по железной дороге, билет купили. Дорогой же – другая беда, указ об отставке потерял – и теперь на бродяжном положении.
Капитан, за несколько минут перед тем гордо державший по военной привычке свою голову и стан, как-то осунулся.
– Ну, а игра, Василий Яковлевич, все та же?
Капитал встрепенулся.
– Не знаю; из больницы вышел, ещё не пробовал. Недели две только руку с перевязки снял.
– Поди, похуже стала.
– А может, отстоялась. Когда я долго не играю – лучше игра. Думаю свести.
– Своди, что же – на красненькую… – Прохорыч незаметно сунул под блюдечко десятирублевку.
– Спасибо, старый друг, спасибо, – выручаешь в тяжкую минуту.
– Мы старую хлеб-соль не забываем!
Капитан взял кий в руки.
– За капитана держанье, держу за капитана красный билет! – послышалось во всех углах. Посыпались на столы кредитки…
Капитан гордо выпрямился.
Его партнёр, известный игрок Свистун, молодой мальчик, начал партию. Ловко, “тонким зефиром”, его шар скользнул по боку пирамидки и вернулся назад.
Капитан оперся на борт, красиво согнул свой тонкий, стройный стан, долго целился и необычайно сильным ударом “в лоб” первого шара пирамиды разбил все шары, а своего красного вернул на прежнее место. Удар был поразительный.
– Браво, капитан, браво! – аплодировала, восхищаясь, биллиардная.
Но капитану было не до того. Он схватился левой рукой за правую и бледный, как мертвец, со стоном опустился на стул.
Свистун сделал удар – и не отыгрался. Его шар встал посередине биллиарда, как раз под всей партией. Стоило положить одного шара и выиграть все.
А капитан, удививший минуту тому назад биллиардную своим былым знаменитым “капитанским” ударом, продолжал стонать, сидя на стуле.
Вся биллиардная столпилась около него.
– Рука моя… рука… Умираю… Она сломана! – стонал капитан.
Ему дали воды. Он немного оправился и помутившимися глазами смотрел на окружающих.
– Играйте, играйте, ваш удар! – требовал Свистун и державшие за него.
– Пусть другой играет, он не может, видите, болен! – говорили противники.
– А болен, не берись! Мы тоже деньги ставили.
– Послушай, Свистун, я стою подо всей партией, разойдемся! – посмотрев на биллиард, промолвил капитан.
– Играйте-с!
Капитан, бледный, с туманным взором, закусив от боли губу, положил правую руку за борт сюртука, встал, взял в левую руку кий и промахнулся.
Свистун с удара сделал партию и получил деньги.
Капитан без чувств лежал на стуле и стонал.
Кто-то, уплачивая проигрыш, обругал его “старым вором, бродягой”.
Его выгнали, больного, измученного, из биллиардной и отобрали у него последние деньги. На улице бедняка подняли дворники и отправили в приемный покой. Прошло несколько месяцев; о капитане никто ничего не слыхал, и его почти забыли. Прошло ещё около года. До биллиардной стали достигать слухи о капитане, будто он живёт где-то в ночлежном доме и питается милостыней.
Это было верно: капитан действительно жил в ночлежном приюте, а по утрам становился на паперть вместе с нищими, между которыми он известен за “безрукого барина”. По вечерам его видали сидящим в биллиардных грязных трактиров.
Он поседел, осунулся, стан его согнулся, а жалкие лохмотья и ампутированная рука сделали его совсем непохожим на былого щеголя-капитана».
(Владимир Гиляровский, «Последний удар», (Очерк из жизни биллиардных))
Репортёр от Бога, Владимир Гиляровский не сразу стал мэтром отечественной журналистики. королём московской криминальной хроники, выдающимся бытописателем, хранителем истории с душой поэта. Уроженец Вологодской губернии сменил множество профессий, пока не осел в Москве. Он трудился грузчиком, бурлаком (во всяком случае, 20 дней тянул корабль из Костромы в Рыбинск), работал на фабрике, ловил рыбу, некоторое время был табунщиком (этим занятием В. Гиляровский промышлял, кстати, в Царицыне), крючником, солдатом, пожарным. В 1875 году молодой человек решил стать актёром, и, не имея никакого специального образования, не без успеха гастролировал в составе театральной труппы по городам Черноземья. Кипучая натура и богатырская сила всегда влекла В. Гиляровского не только туда, где интересно, но и туда, где опасно.
Знаменитый актёр и театральный деятель Михаил Чехов отмечал: «Гиляровский обладал громадной силой, которой любил хвастануть. Он не боялся решительно никого и ничего, обнимался с самыми лютыми цепными собаками, вытаскивал с корнем деревья, за заднее колесо извозчичьей пролетки удерживал на всём бегу экипаж вместе с лошадью. В саду “Эрмитаж”, где была устроена для публики машина для измерения силы, он так измерил свою силу, что всю машину выворотил с корнем из земли». Дядя Михаила Чехова, ещё более знаменитый Антон Чехов о Гиляровском высказался так:
«Тебя не опишешь, ты ломаешь все рамки».
В 2023 году, 8 декабря, исполняется 170 лет со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского (по другим данным, Гиляровский родился не в 1853, а в 1855 году).
Будущий журналист, прозаик, поэт Владимир Алексеевич Гиляровский родился в затерянном меж лесов хуторе в Вологодской губернии, в семье помощника управляющего лесным имением.
В 1860 году семья переехала в губернский город Вологда, где через пять лет Володя поступил в гимназию. И сразу остался на второй год – учёба его интересовала постольку поскольку, гораздо интереснее мальчику было сочинять стихи и стихотворные «пакости на наставников», и, на удивление преподавателей, прекрасно переводить стихи с французского языка и постигать цирковое искусство. Дисциплина же гимназиста сильно хромала.
В «Моих скитаниях» В. Гиляровский часто поминает бывшего матроса Китаева, который был близким другом его отца и выполнял для мальчика Володи роль «дядьки». Китаев учил юного В. Гиляровского делать гимнастику, ездить верхом, стрелять и, естественно, драться. Последнее ремесло «дядька» знал в совершенстве. Ведь и Китаевым его прозвали потому, что он долго жил в Китае и Японии – настоящее имя этого человека Василий Югов. Во время дальневосточных странствий «дядька Китаев» и освоил навыки восточных боевых искусств. Владимир Гиляровский так вспоминал своего наставника: «это был квадратный человек, как в ширину, так и вверх, с длинными, огромными и обезьяньими ручищами и сутулый. Ему было лет шестьдесят, но десяток мужиков с ним не мог сладить: он их брал, как котят и отбрасывал от себя далеко, ругаясь неистово не то по-японски, не то по-китайски, что, впрочем, очень смахивало на некоторые и русские слова».
Короче, гимназии В. Гиляровский не окончил: в 1871 году, не окончив образования, В. Гиляровский сбежал из дома, жаждя путешествий и приключений. Вскоре впервые приехал в Москву и около месяца проучился в юнкерском училище в Лефортово.
Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов вступил добровольцем в армию. Служил в разведке, получил Георгиевский крест.
С семьёй он отношений не порывал, с отцом состоял в обширной переписке. Не бросал и прочих эпистолярных упражнений. Кстати, первое опубликованное стихотворение «Листок» увидело свет на страницах вологодского гимназического сборника в 1873 году.
В 1881 году В. Гиляровский работал в театре Анны Бренко в Москве. Недолго: начал активно писать и печататься в «Русской газете», затем работал репортёром в «Московском листке», а в 1883–1889 годах – в «Русских ведомостях». В 1889–1891 годах состоял в штате газеты «Россия». Много печатался в других периодических изданиях.
Всегда находился в самой гуще событий, мимо его пера не прошёл ни пожар в Хамовниках, н и трагедия на Ходынском поле. Он рецензировал выставки, театральные премьеры, заседания Литературно-художественного кружка, облазил вдоль и поперёк Хитров рынок и притоны Грачёвки. Он был вхож в воровские «малины», его уважали «авторитеты» самого дна.
В 1885 году был опубликован очерк В. Гиляровского «Обречённые», написанный ещё в 1874 году.
В 1887 году В. Гиляровский подготовил для печати свою книгу «Трущобные люди». Ничуть не удивительно, что рукопись цензуру не прошла, а напечатанный в обход чиновников тираж пошёл «под нож». Отдельные очерки и рассказы из цикла «Трущобные люди» вошли в более поздние сборники писателя.
В 1894 году В. Гиляровский издал сборник стихов «Забытая тетрадь». Занятий поэзией он не оставлял до конца своих дней.
Из-под пера В. Гиляровского вышли путевые заметки «Негативы» (1900), «Портной Ерошка и тараканы» (1901), «Шипка прежде и теперь» (1902), «На родине Гоголя» (1902), «Были» (1908), «Шутки» (1912).
В 1914 году В. Гиляровский получил предложение издать свои сочинения целиком. Он засел за составление собрания сочинений, которое предполагалось издать в семи томах, но тут началась Первая мировая война. Работа прервалась. Затем грянула революция – и не одна.
В молодой Советской России В. Гиляровский писал для газет «Известия», «Вечерняя Москва», «Прожектор», «Огонёк». В 1922 году была издана его поэма «Стенька Разин».
В советское время вышли книги Владимира Гиляровского «От Английского клуба к музею Революции» (1926), «Москва и москвичи» (1926), «Мои скитания» (1928), «Записки москвича» (1931), «Друзья и встречи» (1934).
В. Гиляровский являлся действительным членом Общества любителей российской словесности, членом-учредителем первого русского гимнастического общества и почётным пожарным Москвы.
Сам Илья Репин рисовал с колоритного Владимира Гиляровского одного из персонажей знаменитой картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Вдохновил образ писателя и скульптора Николая Андреева, лепившего Тараса Бульбу для барельефа на памятник Николаю Гоголю.
Владимир Гиляровский тепло общался с Ильей Репиным, Александром Блоком, Антоном Чеховым и многими другими знаменитостями. Его дом всегда был открыт для друзей и знакомых, хозяин любил угощать друзей, не скупясь. Хотя сам время от времени занимал у друзей деньги – его гонорары утекали сквозь пальцы, копить деньги он не умел и учиться не собирался.
…Книга «Люди театра» (1941) увидела свет уже после смерти Владимира Гиляровского. В 1960 году вышло ещё одно произведение уже давно покойного к тому времени автора – «Москва газетная».
Кроме книги «Трущобные люди», визитной карточкой писателя является серия очерков «Москва и москвичи». Он писал её более двадцати лет – с 1912 года и до последнего года своей жизни. В 1926 году книга «Москва и москвичи» вышла тиражом 4000 экземпляров. Успех издания был таков, что В. Гиляровскому предложили тему старой Москвы развивать дальше. На что писатель с радостью дал добро. В 1931 году вышли «Записки москвича». Третья книга, в которой были объединены два предыдущих издания, вышла уже в 1935 году.
Немного не доживший до своего 80-летия, «дядя Гиляй», к тому времени почти полностью ослепший, но продолжавший при этом писать, мирно скончался в окружении родных и близких 1 октября 1935 года. Упокоился «Король репортажа» на Новодевичьем кладбище.
В текущем 2023 году вышел фильм Карена Шахназарова «Хитровка. Знак четырёх». Роль Владимира Гиляровского в ленте исполнил актер Михаил Пореченков.
Именем В. Гиляровского названы улицы в разных городах России, и даже астероиду. В 2015 году в Вологде открылся музей «Дом дяди Гиляя».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
