«Оранжевое солнце закатилось за приволжские высоты, на которых примолк и окопался потрепанный враг»
«Тракторный, оглушаемый взрывами, продолжал выпускать танки и дизельные моторы. Ночью в квартирах рабочих поднимался шум, слышались крики, плач; матери стаскивали с теплых постелей сонных детей и с крохотными узелками уходили в центр города. Всю ночь они шли по автомобильному тракту. Перед их усталыми глазами стояло багровое зарево пожара, а позади слышался треск и грохот войны, это гитлеровцы вели атаки на батальоны курсантов. Батальоны курсантов с боями отошли на новый рубеж, ближе к заводу. Противник занял господствующие высоты, теперь невооруженным глазом он видел тракторный.
Рабочие окопались на северо-западной окраине поселка. Отсюда до завода рукой подать, дальше отступать было некуда. С рассветом все вокруг завыло, загудело, запахло гарью.
Ольга, задыхаясь от волнения, всеми мыслями была среди курсантов. Ее большие глаза горели лихорадочным блеском. «Почему сидим? Почему не атакуем?» Она поискала глазами командира взвода. Солодкова не было видно. Ольга глубже осадила рабочую кепку, затенила высокий лоб. Она нетерпеливо посмотрела на левый фланг своего батальона, там шла оживленная перестрелка, трещали автоматы, стучали пулеметы, взлетали черные султаны минных взрывов. «А у нас тихо. А мы все молчим», — нервничала Ольга. Над ее головой что-то прошумело, и в то же мгновение позади взметнулась земля. Сухой комок глины стукнул Ольгу в плечо. Она поморщилась от боли. Шлепнулась еще мина, теперь несколько правее и ближе. Вскинутая бурая земля, падая, осыпала Ольгу с ног до головы. Она вскочила, отряхнулась и опять спрыгнула в свой окоп.
Справа кто-то дико вскрикнул. Ковалеву пронзил этот крик. Она прислушалась. «Кто-то убит», — подумала Ольга. Она выползла из окопа. Выжженные сорняки, жесткие, как прутья, кололи ей руки, царапали колени. «Могу не успеть», — подумала она. Вскочила и прыгнула в окоп рабочего. Глянула и ахнула от удивления: это был прокатчик, сосед по квартире. Он был тяжело ранен. Ольга смочила водой из фляги носовой платок и обтерла ему лицо. Тепловатая кровь струйками стекала по щеке. Раненый еле слышно спросил:
— Кто это?..
Ковалева, скрывая свое волнение, помедлив, бодро сказала:
— Захарыч, это я… Ольга. Ты потерпи. У тебя голова… но не очень… Не очень, Захарыч… Сейчас перевяжу, и все будет в порядке. А по-темному вынесу. Обязательно вынесу, Захарыч, и отправим домой.
— Спасительница моя… Золотая твоя душа…
— Помолчи, Захарыч. Помолчи.
Ольга в эти минуты не могла видеть, что творилось на огневой линии батальона. Она только слышала, как густеет стрельба, как рвутся мины, как ухает артиллерия. «Полежи малость, Захарыч. Я вынесу тебя». Ольга осмотрела винтовку. Фуфайкой отерла ствол и штык, проверила, есть ли патроны в магазинной коробке. Вдалеке, против ее окопа, мелькнула вражеская фигура. Ольга приникла к насыпи окопа и стала всматриваться в бугорок, за которым залег фашист. Она чуть подвинула винтовку, приложилась горячей щекой к запыленному прикладу, прицелилась и ждала, не покажется ли враг. За полынком что-то завиднелось. Палец, лег на спусковой крючок. Грянул выстрел. Ольга высунулась из окопа, посмотрела на холмик: «Убила или промахнулась?»
Свирепела стрельба; все чаще вскипала земля; все гуще стелился по склонам балки смрад и, стекая в низину, застаивался там, прикрывая нагретый ручей беловато-грязной мутью. Стороны сходились на расстояние штыкового броска. На участке курсантов, продвинувшихся несколько вперед, гитлеровцы пошли в атаку. По окопам передали команду приготовиться.
Рабочие открыли огонь. Ольгу била мелкая дрожь, для нее весь мир сместился в ее окоп. Она резким и коротким жестом смахивает с лица пот и опять щелкает затвором. Она стреляет и досадует, что не каждая ее пуля разит врага.
С правого фланга донеслись крики «ура» — это опять поднялись в контратаку курсанты. Их стало меньше, но их бесстрашный рывок опять смял переднюю фашистскую цепь.
Ольга Ковалева, видя рукопашную, не находила себе места. Ее лихорадило; ей хотелось выметнуться из окопчика и лететь на помощь курсантам. «Сашка! — кричала она Солодкову. — Почему сидим?» — «Потерпи минутку, — отвечал Александр. — От дела не уйдем».
По окопам рабочих батальонов послышалась команда:
— Вперед, товарищи! Вперед!
Ольга выпрыгнула из окопа и широкими мужскими скачками побежала впереди взводного. Рядом с Ковалевой, справа и слева, бежали люди родного завода, братья по труду, друзья по духу и мысли. Ольга чуточку подалась вправо, там она заметила офицера. На него и пошла Ольга.
— Ковалева! — осаживал ее Солодков. — Ковалева, не зарывайся!
Ольга, оглянувшись на рябоватого взводного, бежавшего чуть левее нее, крикнула:
— Саша, не отставай!
— Ольга! Не запались! — кричал взводный. — Поберегись! — вразумлял Солодков. Он бежал за Ольгой и никак не мог опередить ее. Ему хотелось уберечь ее от первого удара матерого гитлеровца.
А Ольга, охваченная общим возбуждением, не слушая взводного, все бежала и бежала.
А тем временем курсанты, сломив гитлеровскую свежую цепь, погнали врага от окраин завода. Истребительные батальоны ударили в штыки слева от курсантов, из района Мокрой Мечетки. Гитлеровцы, дрогнув, начали отступать. А Ольга все продолжала бежать за офицером. Винтовка — заряжена, в стволе — боевой патрон, дать бы выстрел, и делу конец, но ей об этом не подумалось. Офицер, чувствуя за собой погоню, бежал без оглядки. Он смахнул с головы каску и через плечо кинул ее в Ковалеву. Каска больно ударила Ольгу.
— Ковалева! — крикнул взводный. — Ольга, назад!
Нет, Ольга уже не могла ни остановиться, ни изменить самой себе. Она, тяжело дыша, все бежала, ничего не слыша вокруг. Перед ней — сухопарый офицер, его, и только его видела она. Он все ближе и ближе. «Колоть?» — мелькнуло в разгоряченной голове. Выбросила вперед винтовку и в то же мгновение, споткнувшись о сусликовую норку, качнулась вперед, и штык, сверкнув, впился офицеру в ногу. Тот, вскрикнув, упал, а Ольга, не успев выдернуть штык, ничком свалилась на лютого врага. Офицер, скрежеща от боли зубами, чуточку повернулся и ударил Ольгу ножом. Подбежал Солодков и прикончил фашиста. Ольга вгорячах вскочила и вместе с Солодковым побежала вперед.
Батальоны курсантов и рабочие отряды продолжали теснить противника, неся при этом большой урон убитыми и ранеными. Раненых с поля боя выносили сандружинники, среди которых много было девушек».
(Михаил Лобачев, «Дорогой отцов»)
«Забывая о том, что существует еще и история литературы, разгоряченные ниспровергатели метода соцреализма, махая нынче после драки кулаками, упорно и «модно» обвиняют давно ушедших писателей старшего поколения в «лакировке» действительности, в чуть ли не трусости и угодничестве, в стремлении писать так, как это это надо было сталинскому или позднейшим «агипропам». Что тут сказать? Было частенько и такое. Но слишком сильно агитпроп никого за язык и перо не тянул… Вспомним хотя бы Виктора Некрасова и его удостоенную сталинской премии повесть «В окопах сталинграда». А если говорить о писателе Лобачеве и его романе, то автор, отдав, конечно, должное и агитпропу, все же главное внимание сосредоточил на тех самых «простых людях» - мужественных и романтичных, работящих и любящих, которое точно знали, по словам Ахматовой, «что ныне лежит на весах и что совершается ныне».
(Владимир Мавродиев, «Сосны для правнуков»)
…Вообще, даже жаль, что нельзя злоупотребить цитированием очерка волгоградского писателя и историка местной литературы Владимира Мавродиева, но уж порекомендовать то его к прочтению мы точно можем и должны, что и делаем с удовольствием. Прочтя его, каждый может целиком восполнить свой наверняка имеющий место быть пробел в части осведомленности о жизни и творчестве сталинградского и волгоградского прозаика Михаила Лобачева. Очерк этот опубликован в сборнике «Небесный ковчег» - волгоградская же писательница и поэт Татьяна Брыксина собрала в нем воспоминания собратьев по перу о литераторах, окончивших, увы, свой земной путь…
Итак, в 2024 году, 16 ноября, исполняется 125 лет со дня рождения Михаила Андреевича Лобачева.
Если говорить коротко, то сталинградцем Михаил Лобачев стал с 1934 года. Было ему в т пору уже 35 лет – да, Михаил Андреевич на свет появился еще, страшно сказать, в XIX веке. Он выходец из Симбирской губернии, уроженец села Смышляевка. Еще до Октябрьской революции окончил педагогическое училище, был слушателем учительской семинарии в Пензе. После Гражданской уже войны директорствовал в детском доме, заведовал уездным отделом народного образования,а в конце 1920-х годов уже руководил Гороно в Пензе. Затем работал в издательстве «Молодая гвардия», затем повышал свое образование сам в столичной академии, после чего «рулил» образованием в Астрахани. Оттуда был «переброшен» в Сталинград, где опять занимался педагогической и издательской деятельностью и, в целом, был одним из «пионеров» книгоиздательского дела во всей Сталинградской области. Писатель же М. Лобачев точно «сталинградский» - именно здесь вышла его первая книга.
…С 1949 по 1954 год Михаил Лобачев был ответственным секретарем Сталинградского отделения Союза писателей СССР. Первое время рабочие совещания местных писателей проходили в гостеприимной квартире М. Лобачева, на улице Мира. Собственно, Михаил Андреевич был первым послевоенным ответсеком Сталинградского отделения Союза писателей СССР – оно и было создано в 1949 году. Но еще до того именно М. Лобачев в 1948 году возродил альманах «Литературный Сталинград».
На время правления М. Лобачева писательской организации пришлась и состоявшаяся в сентябре 1950 года по решению Союза писателей СССР и Сталинградского обкома партии в Сталинграде творческая конференция писателей Поволжья, на которую съехались делегации из шестнадцати областных писательских организаций. В ее работе приняла участие делегация Правления Союза советских писателей, в состав которой вошли Ф.Панферов, А.Коптяева, А.Караваева, М.Луконин, П.Нилин, С.Антонов, И.Егоров, Н.Задорнов, Н.Замошкин, В.Ковалевский, М.Прилежаева, П.Сажин, А.Смердов, В.Фоменко, С.Гудзенко, Л.Татьяничева.
Михаил Лобачев, надо полагать, не чувствовал себя слишком уж комфортно на той конференции - выступавший главный редактор журнала «Октябрь» Федор Панферов говорил не только о «нашем революционном романтизме», и о гигантских планах преобразования природы, но также, например, о врагах-космополитах… ведь это никогда не дремлющие враги страны Советов подсунули литераторам теорию бесконфликтности и лакировки действительности… Да и мэтр советской поэзии Михаил Луконин «внес свои пять копеек», отметив «серьезные недостатки, свойственных поволжской поэзии». Главный недостаток ее он видел в «отсутствии поэтичности». «По моим наблюдениям, этот недостаток разрастается до угрожающих размеров и с ним надо вести борьбу. Этот недостаток бросается в глаза при чтении некоторых поэтических произведений третьего сталинградского альманаха. Стихи Юрия Щербакова «На уборке», «Звезда», «Старая карта» являются лишь повторением известных поэтических ситуаций, не затрагивают окружающей жизни и не воздействуют на читателя. К такого рода поэзии относится и стихотворение Окунева «Говорит Сталинград», - заявил М. Луконин.
Возражать против критики М. Лобачев особо не стал - не та атмосфера стояла на дворе. М.Лобачев. Он признал, что долгое время литературные силы Сталинграда были малочисленными и разобщенными. Но их объединению помог альманах «Литературный Сталинград»…
Конференция молодых писателей Сталинграда и области состоялась в сентябре 1954 года. Она как бы подводила итоги работы с молодыми авторами накануне Второго Всесоюзного съезда советских писателей. «Со времени Поволжской конференции, состоявшейся в Сталинграде, — писал в областной партийной газете ответственный секретарь отделения писателей М.Лобачев в канун конференции молодых, — прошло четыре года. Тогда, в первый год своего существования, писательская организация только-только складывалась. К настоящему времени положение изменилось. В областной конференции будут участвовать восемьдесят человек. Прозу представляют В.Есипов — директор Ольховской средней школы; Н.Лысенко — выпускник техникума физкультуры; П.Селезнев — медработник из Дубовки; В.Морозов — преподаватель средней школы; Н.Нефедова — научный работник; И.Ребров — инженер; В.Мятежный — журналист и др.». (Сталинградская правда.—1954, 5 сентября).
Работа литературного функционера Михаила Лобачева не погубила как писателя: он - автор романа «Золотая россыпь», повестей «Ленька» и «Ольга Викторовна», пьесы «Горе и гнев», очерков «Металлурги», рассказа «Колхозный вожак» и других произведений, публиковавшихся в центральных и местных, сталинградских газетах, в альманахе «Литературный Сталинград» и выходивших самостоятельными изданиями – это книги «Ольга Викторова» (1939), «Моя страна» (1943), «Город-солдат» (1948), «Простые люди» (1949), «Дорогой отцов» (1954).
Наиболее известным произведением М. Лобачева является роман «Дорогой отцов», посвященный знаковому этапу Великой Отечественной войны 1941-1945 годов – Сталинградской битве.
Владимир Мордвинцев:
«На последнем прижизненном издании романа «Дорогой отцов» он, в дни своего восьмидесятилетия, сделал лаконичную надпись: «Друзьям и соратникам». Через два года его не стало. А слова эти воспринимаются ныне не только как обращение к братьям-писателям, а скорее – ко всем землякам, всем русским людям. Ибо не кончаются на земле нашей времена ратной защиты Родины…».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
