article image

В вопросах модного сегодня «тимбилдинга», то есть «командообразования», Макаренко разбирался куда больше иного современного «тьютора»

«Колония все больше и больше принимала характер «малины» – воровского притона, в отношениях воспитанников к воспитателям все больше определялся тон постоянного издевательства и хулиганства. При воспитательницах уже начали рассказывать похабные анекдоты, грубо требовали подачи обеда, швырялись тарелками в столовой, демонстративно играли финками и глумливо расспрашивали, сколько у кого есть добра:
– Всегда, знаете, может пригодиться… в трудную минуту.
Они решительно отказывались пойти нарубить дров для печей и в присутствии Калины Ивановича разломали деревянную крышу сарая. Сделали они это с дружелюбными шутками и смехом:
– На наш век хватит!
Калина Иванович рассыпал миллионы искр из своей трубки и разводил руками:
– Что ты им скажешь, паразитам? Видишь, какие алегантские холявы! И откуда это они почерпнули, чтоб постройки ломать? За это родителей нужно в кутузку, паразитов…
И вот свершилось: я не удержался на педагогическом канате.
В одно зимнее утро я предложил Задорову пойти нарубить дров для кухни. Услышал обычный задорно-веселый ответ.
– Иди сам наруби, много вас тут!
Это впервые ко мне обратились на «ты».
В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Задорова по щеке. Ударил сильно, он не удержался на ногах и повалился на печку. Я ударил второй раз, схватил его за шиворот, приподнял и ударил третий раз.
Я вдруг увидел, что он страшно испугался. Бледный, с трясущимися руками, он поспешил надеть фуражку, потом снял ее и снова надел. Я, вероятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал:
– Простите, Антон Семенович…
Мой гнев был настолько дик и неумерен, что я чувствовал: скажи кто-нибудь слово против меня – я брошусь на всех, буду стремиться к убийству, к уничтожению этой своры бандитов. У меня в руках очутилась железная кочерга. Все пять воспитанников молча стояли у своих кроватей, Бурун что-то спешил поправить в костюме»

 (Антон Макаренко, «Педагогическая поэма»)

 Свою знаменитую «Педагогическую поэму» Антон Семёнович Макаренко посвятил, как известно, Максиму Горькому – «с преданностью и любовью», «шефу, другу и учителю». Между тем, не кто иной, как Максим Горький, не лицеприятно отозвался о самом первом рассказе «Глупый день», написанном Антоном Макаренко и посланном на суд «Буревестнику революции» в 1914 или 1915 году. «Слабо», «никуда не годиться» – в таком смысле оценил Максим Горький литературный труд Макаренко, тогда ещё никому не известного студента Полтавского учительского института. Но тот же Горький, спустя десятилетие, посоветовал Антону Семёновичу, уже видному педагогу и создателю уникальной трудкомунны, вернуться к литературной работе. Совет был принят с благодарностью. В результате и появилась на свет «Педагогическая поэма», а вслед за ней – другие произведения. Вот и получилось, что их автор вошёл в историю не только, как выдающийся педагог – согласно позиции ЮНЕСКО, Антон Макаренко, наравне с Джоном Дьюи, Георгом Михаэлем Кершенштейнером и Марией Монтессори, определил способ педагогического мышления в XX веке, – но и как писатель.

Сам Антон Семёнович Макаренко явно тяготел к творчеству всегда. Во время учебы в институте, который, кстати, он окончил с золотой медалью, с блеском защитив диплом «Кризис современной педагогики», состоял в любительской театральной труппе театра «Корсо», вместе с младшим братом Виталием. После успеха «Педагогической поэмы» Макаренко написал повесть «Честь», роман «Флаги на башнях», художественно-теоретическую «Книгу для родителей», пьесу «Мажор» и «Марш 30-го года». Это не считая многочисленных статей, очерков, лекций.

 В 2023-ом, в России объявленном Годом педагога и наставника, 13 марта исполняется 135 лет со дня рождения российского педагога и писателя Антона Семеновича Макаренко.

 В 1934 году Антон Макаренко стал членом Союза советских писателей и до своей кончины в 1939 году занимался именно литературной деятельностью, публицистикой, выступлениями. И все же, признаем: книги Макаренко переведены на сотни языков мира не потому, что вышли из под пера великого прозаика. А потому, что, в первую очередь, содержат уникальный опыт великого педагога. И самые известные цитаты Антона Семеновича Макаренко – не из «Педагогической поэмы» или «Флагов над башнями», а из его лекций и публицистики: «Сорок сорокарублёвых педагогов могут привести к полному разложению не только коллектив беспризорных, но и какой угодно коллектив»; «Воспитание происходит всегда, даже тогда, когда вас нет дома»; «Если перед коллективом нет цели, то нельзя найти способа его организации»; «Научить человека быть счастливым – нельзя, но воспитать его так, чтобы он был счастливым, можно». И многие, многие другие.

 Вот и получается, что творческим наследием Антона Макаренко занимаются, в основном, не литературоведы, а так называемые макаренковеды – это вполне официальное название специалистов в области, соответственно, макаренковедения – отрасли научной деятельности, изучающей как воспитательную педагогику А. С. Макаренко и её применимость в настоящем и будущем времени, так и историко-биографические стороны деятельности самого Антона Семёновича Макаренко, воспитательно-педагогических коллективов под его руководством, его сподвижников и противников, сотрудников и последователей, воспитанников. Впрочем, конечно, макаренковеды вполне могут быть названы и литературоведами, как, например, Юрий Борисович Лукин, известный литературный критик, литературовед, кинодраматург и автор книг «А. С. Макаренко: критико-биографический очерк», «Два портрета : А. С. Макаренко, М. А. Шолохов». Или – Евгений Зенонович Балабанович, автор книг «А. С. Макаренко: очерк жизни и творчества» и «Макаренко. Человек и писатель».

 Приходится с сожалением констатировать, что сегодня книги Антона Макаренко, как и литература о нём – не в числе популярных. Вместе с тем необходимо понимать, что в вопросах модного сегодня «тимбилдинга», то есть «командообразованя», Антон Семенович Макаренко разбирался куда больше иного современного «тьютора», «бизнес-тренера» и прочих «коучей». Ясно, как по нотам у Макаренко: Задача должна быть понятной для всех; Задача должна быть выгодной для всех; Задача должна иметь видимый горизонт окончания. А знаменитый лозунг А. Макаренко «Не пищать!» из «Педагогической поэмы»? Разве не лозунг программирует работников на определенную модель поведения? Разве не лозунг подсказывает, в какую сторону расставлять приоритеты?

 Возможно, книги А. Макаренко и звание его как «писателя» не войдут в «золотой фонд художественной литературы», но в «платиновом» фонде мировой педагогики они уже давно находятся в первом ряду. И ещё один «литературный» штрих напоследок: в 1959 году в СССР была издана пьеса по мотивам произведений А. Макаренко «Не пищать!». Это из «Педагогической поэмы»:

 «– Только смотрите, не пищать! А то сейчас храбрые, а завтра хвостики подожмёте, и будете попискивать: ой, мокро, ой, холодно…
– А мы когда пищали?
– Значит, договорились – не пищать?
– Есть не пищать!
Утро нас встретило сплошным серым небом и тихоньким коварным дождиком, который иногда усиливался и поливал землю, как из лейки, потом снова начинал бесшумно брызгать. Никакой надежды на солнце не было.
В белом доме меня встретили уже готовые к походу колонисты и внимательно присматривались к выражению моего лица, но я нарочно надел каменную маску, и скоро начало раздаваться в разных углах ироническое воспоминание:
– Не пищать!»

 Авторы пьесы – Михаил Эммануилович Козаков и Анатолий Борисович Мариенгоф, которым в соавторстве приходилось работать и прежде. Есть основания считать, что пьеса была «заказом», что, впрочем, не умоляет её достоинств. С другой стороны, если учесть, что издана пьеса в конце 1950-х годов, в котором опальному А. Мариенгофу дали, наконец, возможность немного «вздохнуть» после долгих лет запретов и забвения, а М. Козаков умер в 1954 году, очевидно, что пьеса писалась «в стол», в коем и находилась несколько лет…

 Напоследок – несколько фактов из биографии великого педагога:

 - Антон Макаренко родился в городе Белополье, Сумской уезд, Харьковская губерния, в семье железнодорожного служащего. Мальчик, родившийся до срока, рос болезненным, близоруким, замкнутым ребенком, подвергавшимся бесконечным насмешкам со стороны сверстников. Играм предпочитал чтение, что не способствовало нормализации отношений с «однокашниками». Не был подросший Антон и домоседом – собственный его отец часто упрекал старшего сына за то, что тот совсем не интересуется делами семьи. К этому времени семейство перебралось в Крюков, где Антон учился в Крюковском железнодорожное училище. На недовольство отца Антон отвечал коротко: «Я не просил вас родить меня на свет Божий». Главным лейтмотивом жизни молодого Макаренко, со слов его младшего брата Виталия, было: «жизнь жестока и бессмысленна, человечество - стадо, заслуживающее презрения, рожать детей преступно, а семья их только портит». К семнадцати годам у него начали появляться суицидальные мысли и местный священник Григорович уберег юношу от необдуманного шага душеспасительными беседами. Правда, обошлось это Григоровичу дорого: его жена, Елизавета Фёдоровна, ушла от мужа к Макаренко, который был на восемь лет младше её. Скандал в маленьком Крюкове случился страшный, Антона даже выгнали из дома, и молодые жили у отца Елизаветы. К тому времени Макаренко окончил учительские курсы и получил место учителя русского языка, рисования и черчения в том самом Крюковском двухклассном железнодорожном училище. Его жена, до того необразованная, тоже стала учительницей, окончив женские курсы в Киеве - именно Елизавете Фёдоровне после революции предложили возглавить колонию для беспризорников. Но она уступила это место Антону.

 - Перед тем, как возглавить трудовую колонию под Полтавой, Макаренко 9 лет проработал учителем. Столкнувшись с реалиями работы с трудными подростками, он с раздражением записал в дневнике: «Я с отвращением и злостью думал о педагогической науке… нет ни метода, ни инструмента, ни логики, просто ничего нет. Какое-то шарлатанство!».

 - Первые месяцы жизни колонии прекрасно описаны в «Педагогической поэме»: разруха, голод, тиф, бандитизм и полное отсутствие понимания, как работать с непростыми подростками. Макаренко, сугубо городской житель с плохим здоровьем, привыкший к комфорту, светским беседам и игре на скрипке, вылазкам в театры и рестораны, выпросил у начальства револьвер для самообороны и уехал в село под Полтавой, добровольно согласился делить крышу с недавними взломщиками, грабителями, 16-18-летними парнями, успевшими стать уголовниками со стажем и не воспринимавшими лозунги о всеобщем братстве.

 - Работа Макаренко вызвала разгромные статьи Надежды Константиновны Крупской, в которых методика воспитания Макаренко называлась «белогвардейскими штучками». После этого Антона Семеновича сняли с поста руководителя колонии им. Горького. А от последующего ареста и расстрела его спасло только заступничество Максима Горького. Горький же устроил и перевод Антона Семеновича в колонию под Харьковом, которая впоследствии была переименована в коммуну им. Дзержинского. За 7 лет Макаренко превратил колонию, считавшуюся притоном для самых неисправимых беспризорников, в образцовую. Через год коммунары полностью обеспечивали себя сами, зарабатывая немалые деньги.

 - В годы расцвета колонии Макаренко, его воспитанники занимались не только сельским хозяйством, но и управляли целым заводом. Сначала они выпускали конкурентоспособные электродрели, а позже перешли на портативные любительские фотоаппараты «ФЭД» - по легенде, все началось с того, как один из коммунаров стянул у члена делегации из Германии его Leica. Юные «кулибины» добычу разобрали, сделали чертежи конструкции, собрали фотоаппарат обратно и отдали владельцу, внушив, что «лейку» свою он потерял. Производство фотоаппаратов пошло настолько хорошо, что предприятием заинтересовалось НКВД. Однажды в кабинет Макаренко зашли двое вежливых молодых людей и объявили о своих правах. Когда Антон Семёнович начал возражать, над ним быстро сгустились тучи - его понизили в должности до помощника по педагогической части, а после и вовсе перевели в Киев на бюрократическую работу. Помучившись без любимой работы два года, педагог тихо ушёл в отставку и переехал в Москву со своей второй женой Галиной Салько и её сыном Львом.

- В Москве Макаренко вступил в Союз Писателей как автор нашумевшей «Педагогической поэмы». Педагог занялся литературой, читал лекции, вёл передачу на радио и работал над сценарием фильма. Однако, лишённый любимого дела, он очень быстро угас - 1 апреля 1939 года он скончался от инфаркта. Не исключено, что судьба Макаренко могла бы оказаться еще более жестокой в те непростые времена: его младший брат, Виталий Макаренко, белогвардейский офицер, кавалер ордена Святого Владимира, эмигрировал во Францию; первой гражданской женой была бывшая попадья, чей муж бежал из России; вторую гражданскую жену «вычистили» из партии, а сам Макаренко и вовсе был всегда беспартийный и, несмотря на всю свою славу, от клейма опального пропагандиста «буржуазной» педагогики при жизни так и не избавился. Для жесточайших репрессий было достаточно и меньшего...

 При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М Горького.