Е. Евтушенко жил полной жизнью, беря от неё всё. Расплачивался звонкой монетой точёных и мудрых рифм, расхватываемых на цитаты.
«Смири гордыню — то есть гордым будь.
Штандарт — он и в чехле не полиняет.
Не плачься, что тебя не понимают, —
поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь.
Не самоутверждайся. Пропадёт,
подточенный тщеславием, твой гений,
и жажда мелких самоутверждений
лишь к саморазрушенью приведёт.
У славы и опалы есть одна
опасность — самолюбие щекочут.
Ты ордена не восприми как почесть,
не восприми плевки как ордена.
Не ожидай подачек добрых дядь
и, вытравляя жадность, как заразу,
не рвись урвать. Кто хочет всё и сразу,
тот беден тем, что не умеет ждать.
Пусть даже ни двора и ни кола,
не возвышайся тем, что ты унижен.
Будь при деньгах свободен, словно нищий,
не будь без денег нищим никогда!
Завидовать? Что может быть пошлей!
Успех другого не сочти обидой.
Уму чужому втайне не завидуй,
чужую глупость втайне пожалей.
Не оскорбляйся мнением любым
в застолье, на суде неумолимом.
Не добивайся счастья быть любимым, —
умей любить, когда ты нелюбим.
Не превращай талант в козырный туз.
Не козыри — ни честность ни отвага.
Кто щедростью кичится — скрытый скряга,
кто смелостью кичится — скрытый трус.
Не возгордись ни тем, что ты борец,
ни тем, что ты в борьбе посередине,
и даже тем, что ты смирил гордыню,
не возгордись — тогда тебе конец».
(Евгений Евтушенко, «Не возгордись»)
Евгений Александрович Евтушенко – фигура столь значительная, что ещё долго будут создаваться о нём, и развенчиваться тоже, мифы и байки, столь живучие в литературном мире.
Что касается его юбилеев: 90-летие со дня рождения Евгения Александровича на самом деле было год назад, в 2022-ом. Сегодня уже общеизвестно, что родился будущий властитель дум в 1932 году. Также известно, что всю жизнь в паспорте поэта стояла дата рождения – 1933 год. То есть, 90-летие «по паспорту» приходится на 18 июля 2023 года. Год «молодости» Жене «подарила» его мама, исказив дату рождения сына, чтобы не получать спецпропуск, который положено было иметь в военное время на знаменитой ныне станции Зима каждому старше 12 лет.
Опять же, о «Зиме». Разумеется, администрация города Зима грудью стоит за то, что знаменитый поэт – их самый что ни на есть земляк. В паспорте Евгения Евтушенко местом рождения был назван город Нижнеудинск, также Иркутской области.
Как писал Михаил Веллер в своей книге «Кухня и кулуары» в главе «Имидж»:
«– О, без умения построить и поддерживать эдакую легенду о себе – нет славы! Уж Наполеон, презирая толпу, умел именно играть свою роль. И стараются, как могут. Небрежно рекламируют свою короткую близость со столпами мира сего и публикуют фотографии с ними. Евтушенко не даёт забыть, что он с глухой сибирской станции Зима, где и прожил-то крайне короткое время, Вознесенский культивирует свои клетчатые пиджаки и шейные платки, Семёнов рассказывает о дружеских беседах с главарями мафий и Отто Скорцени, а Пикуль позирует в бескозырке и рассказывает о своём богатейшем и редком историческом архиве, коей он глубочайше знает.
– Без паблисити нет просперити. Простым людям приятны легенды: подай героя, необыкновенность, им и восхищаться не стыдно, и подчинённая близость к нему возвышает».
Мы склонны с М. Веллером согласиться. Евгений Евтушенко с молодости владел искусством эпатажа и успешно эксплуатировал созданный имидж всю свою жизнь.
«Твердили пастыри, что вреден
и неразумен Галилей,
но, как показывает время:
кто неразумен, тот умней.
Ученый, сверстник Галилея,
был Галилея не глупее.
Он знал, что вертится земля,
но у него была семья.
И он, садясь с женой в карету,
свершив предательство свое,
считал, что делает карьеру,
а между тем губил ее.
За осознание планеты
шел Галилей один на риск.
И стал великим он… Вот это
я понимаю — карьерист!
Итак, да здравствует карьера,
когда карьера такова,
как у Шекспира и Пастера,
Гомера и Толстого… Льва!
Зачем их грязью покрывали?
Талант — талант, как ни клейми.
Забыты те, кто проклинали,
но помнят тех, кого кляли.
Все те, кто рвались в стратосферу,
врачи, что гибли от холер, -
вот эти делали карьеру!
Я с их карьер беру пример.
Я верю в их святую веру.
Их вера — мужество мое.
Я делаю себе карьеру
тем, что не делаю ее!»
(Евгений Евтушенко, «Карьера»)
И ещё два слова о юбилеях: сам Е. Евтушенко отмечал «круглые» даты, похоже, по настроению. К примеру, 50-летие официально отмечалось в 1983 году, а не в 1982-ом. И 60-летие отмечал Е. Евтушенко в 1993 году – словом, «по паспорту». А вот 80-летие он отметил в 2012 году, и не на знаменитой сцене Политехнического музея, с которым у Е. Евтушенко был контракт на 25 лет, а в США. Традицию тогда прервало состояние здоровья поэта.
Е. Евтушенко из тех, кого сегодня называют «лаки» (от английского слова «lucky» – «счастливый», «удачливый»). Двадцатилетним юношей он стал членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП; у него вышла первая книга стихов – и это несмотря на «скандальные» обстоятельства. Он и в средней школе успел «засветиться», и аттестата школьного не получил, и из Литературного института им. А. М. Горького был отчислен – согласно канонизированной легенде, за поддержку романа Владимира Дудинцева «Не хлебом единым».
Но ему здорово «повезло» со временем – 1950–1960 годы «оттепели», огромного читательского интереса к литературе и, в частности, поэзии. Е. Евтушенко быстро получил популярность благодаря своим сценическим выступлениям: словно В. Маяковский, он прекрасно владел вниманием аудитории, читая собственные стихотворения.
«Женщина всегда чуть-чуть, как море.
Море в чем-то женщина чуть-чуть.
Ходят волны где-нибудь в каморке,
спрятанные в худенькую грудь.
Это волны чувств или предчувствий.
Будто бы над бездной роковой,
завитки причесочки причудной
чайками кричат над головой.
Женщина от пошлых пятен жирных
штормом очищается сама,
и под кожей в беззащитных жилках
закипают с грохотом шторма.
Там, на дне у памяти, сокрыты
столькие обломки — хоть кричи,
а надежды — радужные рыбы
снова попадают на крючки.
Женщина, как море, так взывает,
но мужчины, словно корабли,
только сверху душу задевают -
глубиной они пренебрегли.
Женщина, как море, небо молит,
если штиль, послать хоть что-нибудь.
Женщина — особенное море,
то, что в море может утонуть».
(Евгений Евтушенко, «Женщина — особенное море»)
Но глубоко заблуждаются те, кто считает, что Е. Евтушенко – просто один из избранников капризной Фортуны. Все, кто знал его лично, отмечали колоссальные энергию и работоспособность. Он хотел быть первым всегда, он хотел быть избранным – но этого желают многие, а заканчивают дни в злобе на весь мир, якобы неоценивший их, непризнанных гениев.
Да, Е. Евтушенко не чурался славы и принимал её как должное: ведь известно давно, что «поэт в России больше, чем поэт!». В 1963 году Е. Евтушенко номинировали на Нобелевскую премию по литературе. Его многие стихи к тому времени давно стали культовыми – «Бабий яр» (1961), «Со мною вот что происходит...» (Белле Ахмадулиной, 1957), «Хотят ли русские войны?..» (1961), «Злость» (1955), «Пролог» («Я разный...», 1955) и многие другие.
Покорив пьедестал славы, он высоко взошёл и по лестнице карьеры. Ещё в 1950-е годы Е. Евтушенко был секретарём комсомольской организации при Союзе писателей. С 1986 по 1991 год Е. Евтушенко занимал должность секретаря Правления Союза писателей СССР. До конца существования СССР он являлся народным депутатом. Его стихи продолжали становиться культовыми: «Братская ГЭС» (1965), «Монолог голубого песца» (1967), «Ольховая сережка» (1975), «Дай бог!» (1990)…
К 1990-м годам он стал живым «памятником» «золотых шестидесятых», эталоном «шестидесятников». Этот статус только упрочнялся с годами, оставляя всякий раз Е. Евтушенко осиротевшим: «шестидесятники» уходили из жизни один за другим, оставляя людям замечательные стихи, песни, книги, картины, фильмы…
В 1991 году Евгений Александрович заключил контракт с американским университетом в городе Талса (штат Оклахома) и отправился с семьёй преподавать в Америке. Там поэт жил постоянно, периодически приезжая в Россию.
Е. Евтушенко жил полной жизнью, беря от неё всё. Расплачивался звонкой монетой точёных и мудрых рифм, расхватываемых на цитаты.
Он менял жён (официально поэт был женат четыре раза) и вычурные пиджаки. Он благосклонно принимал дары великих мира сего – в подмосковном писательском дачном поселке Переделкино в 2010 году Е. Евтушенко открыл Музей-галерею, в котором представил личную коллекцию картин, подаренных Марком Шагалом, Пабло Пикассо, Максом Эрнстом. Он помогал диссидентам и защищал их, он раздавал интервью, он получал многочисленные награды и звания в СССР, России и далеко за её пределами. Он снискал славу и как прозаик, и как сценарист, и как режиссер, и как публицист, и как актёр.
Конечно, он «лаки», чего и не скрывал никогда. Но и тружеником он был изрядным.
Евгений Евтушенко, спору нет, действительно выдающаяся фигура... И, знаете, что? Не исключено, что «зелень на бронзе» переведёт его в статус «великих». И уж точно «незабвенных» – это справедливо.
«Я разный –
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб всё перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю – вы мне скажете:
“Где цельность?”
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и –
бабочки
в глаза,
и –
сено
прёт
сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить –
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не даёт житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осаждён.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, чёркая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу».
(Евгений Евтушенко, «Пролог (Я разный...))
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
